Бестер вытряхнул замешкавшийся кошмар, зацепившийся за его подсознание. 

— Очень хорошо, Байрон. Отлично сработано. 

— Благодарю вас, сэр, — просиял тот. — Хотя я подозреваю, что вы дали мне победить. 

— Я не давал тебе победить. Я предложил тебе возможность, правда, но эту возможность заметили бы очень немногие. Я не расточаю незаслуженных похвал — разумеется, ты это уже обо мне знаешь. 

— Мне говорили. Можно еще раунд? Меня все еще беспокоит та серия блоков в середине. 

— Лучше отдохнуть. В восемь мы схватимся с Беглецом, и я не хочу, чтобы вы уставали. 

— Значит ли это, что я пойду с вами? — в его голосе физически ощущалось рвение. 

— Да, я думаю, ты готов. 

— Я не чувствую себя готовым. 

Бестер немного поразмыслил. 

— Есть способы приготовиться, иные, нежели скан–блок муштра. Как тебе понравится посмотреть фильм? 

— Фильм? 

— Старинное видео. 

— Звучит занятно, но... 

— В этом есть смысл, уверяю тебя. Называется „Расемон”... 

Когда они смотрели на движущиеся по экрану черно–белые изображения, Бестер ощутил странный покой. Однажды он гадал — будучи „дежурным истуканом” — сколько различных ролей сыграет в жизни. Теперь, дожив до своих лет, он получил некий ответ, но не тот, что когда–либо воображал мальчишкой. 

Был он ребенком, вундеркиндом из Первого Звена. Был учеником — предал ли он Бея или Бей предал его? Это неважно; не сбылось. 

Был он юным влюбленным, вновь неудача. Был, недолго, мужем. Да, он все еще женат, но мужем в настоящем смысле он больше не был, вот уже десятилетия. Отцом? Что ж, был некто, считающий его своим отцом, но это постольку–поскольку. 

Он не был глупцом или самоедом настолько, чтобы принять на себя все упреки в этих неудачах — Первое Звено, Бей, Монтойя, Алиша — все они разделили неудачи, да были и менее видимые руки, что поработали над его жизнью. И все же, неважно, как он это объяснял, он легко миновал роль за ролью, но никогда не жил ими, никогда не присваивал их, никогда не был по–настоящему человеком. Только эффективным охотником, копом. 

Но сейчас, кажется, он незаметно врос в другую роль, ту, которую мог, наконец, выполнить хорошо. Он никогда до конца не был ребенком, братом, сыном, возлюбленным, мужем или отцом. Но молодые люди, его подчиненные — ладно, отбросим ложную скромность, большинство из них боготворили его. Его уважали и ему льстили. Они были его шансом, шансом оставить какое–то наследие. Когда он смотрел на Байрона, то видел его теми же глазами, какими Бей видел его самого так много лет назад. 

Может быть, все эти неудачи, все испытания вели его к этому моменту, к этой роли, которую он, наконец, исполнит прекрасно — роли наставника. 

Риск, вероятно — риск новой неудачи — но, кажется, оно того стоит. Это давало ему парадоксальное ощущение молодости. 

— Поворот, сэр, — сказала Исидра Тапия с места пилота. Корабль слегка завибрировал, и вид изменился. Байрон издал тихий вздох восхищения. Кроме них троих, мостик был пуст — еще было время, прежде чем понадобится весь личный состав. 

— Ты впервые так близко к Юпитеру? — спросил Бестер. 

Байрон кивнул, его черты выдавали благоговение. 

— Он изумителен. Что за чертовски изумительная планета. 

— Да уж. 

— То есть, я видел съемки, и голограммы, но все же... 

— Подожди, когда увидишь его с Ио, — сказал Бестер, — при такой близости там нет ничего, кроме Юпитера. Ты можешь потеряться в нем, наблюдая за тонким вихрем шторма, а затем осознать, что та маленькая спираль могла бы поглотить всю Землю. Вихрь, столь незаметный, что, отведя взгляд, ты можешь уже не найти его вновь. Это приучает к определенной... перспективе. 

Сейчас–то видимый размер Юпитера был с грейпфрут. Они низвергались к королю богов со скоростью многих километров в секунду, но соотношение предметов создавало обманчивое впечатление меньшей скорости. Они поглощали тысячи километров, а газовый гигант ничуть не менялся. 

Все же нельзя отделаться от ощущения, что, раз захватив, Юпитер вас больше никогда не отпустит. А Юпитер их захватил. Потребует большей тяги, чем нужно для отрыва от поверхности Земли, чтобы выбраться из той ямы, которую масса Юпитера вырыла вокруг них. 

— Вы держите нашу мишень на прицеле, пока оцениваете это великолепие, надеюсь. 

— О, да — я все еще держу его оптическим телескопом. На других сенсорах он то появляется, то уходит. 

— Конечно. Использовать магнитное поле Юпитера как экран — игра старая, как космическая преступность. 

— Хорошо, что мы захватили его оптически прежде, чем он ушел слишком глубоко в поле. 

— Да. Ты уже пытался его коснуться? 

— Он не слишком далеко? 

— Никогда не знаешь, когда получишь прямую видимость. Это забавная штука. Попытайся. 

Байрон кивнул. Он закрыл глаза, расслабил лицевые мышцы, затем открыл глаза вновь. Он концентрировался на далекой точке несколько минут, затем, с легким ворчливым звуком, сжал губы. Пот выступил у него на бровях. 

— Легче, Байрон, — предостерег Бестер. — Не перенапрягайся. Я лишь сказал попытаться. Попытаться всегда стоит. 

— Сожалею, сэр. Ничего не получается. 

— Он слишком далеко, или поставил блок, или то и другое, — сказал ему Бестер. — Не волнуйся. Мы его возьмем. 

В то время как Юпитер беспардонно оставался того же видимого размера, точка на оптическом экране быстро росла, становясь все четче. Это был старый корабль, модифицированный астероидный буксир более чем пятидесятилетней давности. Бестер был удивлен, что он вообще летает. Определенно, у него нет шансов обогнать их судно — произведение искусства. 

Как и победить в схватке. Когда они были в сотне километров, тот открыл свой единственный орудийный порт и выпустил две ракеты. После того как они расстреляли их в космосе, тот пульнул шахтерским лазером. 

— Что теперь? — спросила Тапия от орудийной консоли. 

— Мне он нужен живым, конечно, — пробормотал Бестер. — Посмотрите, сможете ли вы заставить этого идиота ответить другим приветствием. Если нет, попытайтесь точно ударить по лазеру. Эта скорлупка не выдержит сильного обстрела. 

— Есть. 

Приветствие снова не удалось, так что Бестеру пришлось, сжав губы, наблюдать, как Тапия ведет злым скальпелем их собственной лазерной пушки по другому кораблю. 

— Думаю, получилось, сэр. Скорлупка все еще хорошо выглядит. 

— Отлично. Молодец, Исидра. 

— Благодарю, сэр. 

— Ну, Байрон, готов полетать на „Фурии”? 

Усмешка Байрона была красноречивее любого другого ответа. 

Бестер следил за „Фурией” Байрона, когда тот выпустил захват и подцепил буксир. 

— Омега 7 Омеге 1. Он все еще не отвечает. Может, он мертв? Или без сознания? 

Бестер обдумал это. 

— Возможно, — допустил он. — Прикрой–ка меня, пока я цепляюсь. 

Несколько минут спустя, сделав это, он снова обратил свое внимание на корабль. У него промелькнуло забавное ощущение. 

— Ладно, — сказал Байрон в наушниках. — Я готовлюсь выйти за борт, чтобы вскрыть люк. 

— Погоди, всего секунду, Байрон, — он смотрел на потрепанный корабль, желая заглянуть внутрь — неверный подход. Вместо этого он открыл свое сознание, как будто слушая город. Как прежде, он стал отфильтровывать голоса, один за одним. 

Когда он сократил их только до себя и Байрона, он все равно не почувствовал, чтобы на корабле кто–нибудь был. 

Нахмурившись, он вызвал Тапию по закрытому каналу, так что Байрон слышать не мог. 

— Сэр? 

— Исидра, кто ставил следящее устройство на этот корабль? 

— Сейчас, посмотрю — это, должно быть, Зи. 

— Где он сделал это? 

— На Церере, сэр. Мы решили, что наш Беглец проследует там, и Зи оставил этот корабль так, чтобы он был ему „доступен”. 

— Да, да, план я помню, — что–то было не так. Бестер устроил все очень тщательно — или думал, что это так. Ему был нужен предлог для посещения пояса астероидов, чтобы допросить Джексона, и другой предлог — прибыть к Юпитеру. Он подстроил так, что некий Беглец сумел добраться до Цереры, украсть корабль со следящим устройством и лететь к Ио. 

Тонкий план, но до сих пор он был хорош. Но что, если... 

— Найди Зи. Свяжись с ним. Я хочу знать серийный номер и конфигурацию корабля, который он оснастил. 

— Это может занять несколько минут. 

— У нас нет ничего, кроме времени. 

Что, конечно, было неправдой. Ему нужно было оказаться кое–где меньше чем через десять часов, и в узкий промежуток времени. Но его инстинкты... 

Ну, они не остановили бы его, будь ему двадцать. Может, это всего лишь старость и паранойя. Конечно, для него различие между паранойей и здравым смыслом было скорее незначимым. Но если кто–то понял, что он сейчас затевал — кто–то не тот — это могло быть очень–очень плохо. 

— Сэр? — это была Тапия, и голос ее звучал немного странно. 

— Да? 

— Зи пропал с церерской базы два дня назад. 

— Исидра, отводи транспорт, немедленно, давай! — он ударом включил волну Байрона. — Байрон, отцепляйся и врубай движки! 

— Что? Сэр, что такое... 

— Выполняй! — он отцепился сам, дал по газам и перевернулся, затем запустил все четыре ионных двигателя сразу. При внезапном ускорении в g всенаправленное пространство приобрело верх и низ — его спина была внизу, корабль был внизу, звезды были вверху, очень далеко. 

И также под ним цветок света расправил свои лепестки, из–под него тысяча чешуй металлической шелухи брызнули в его собственную скорлупу, в напрягающиеся двигатели Коупленда. Его собственный вес будто обхватил его рукой, сжав невозможно туго, а затем милосердно отпустил. Направление снова исчезло, и он едва не перекувырнулся пустоте. Грудь и глаза стянуло ремнем, кровь колотила в ушах, и он почти потерял сознание. Еще он чуть не потерял свой завтрак, но удержался. 

Оглушенный, все еще борясь с головокружением и двоением в глазах, он пробежал по системам, ища что–нибудь работающее. 

Первое, что он заметил, было, что он вот–вот взорвется. Его приборы — те, что еще функционировали — предупреждали, что, ионная подача на привод ослабла и трещит по швам, но двигатели еще работают. 

Он выключил их, но были шансы, что это недостаточно целесообразно. 

— Исидра? 

Ничего. 

— Байрон? 

Ему надо катапультироваться. Но если он сделает это, а транспорт и Байрон оба выведены из строя... 

Он скрипнул зубами, глядя на приборы. Теперь показания начали понижаться, хотя он и близко не вышел из опасной зоны. 

Ну–с. Кто–то попытался его убить. 

Это рассмешило его, и он захихикал. Он все еще хихикал, когда услыхал голос Байрона в своей голове. 

Вселенная полна иронии, Байрон. Никогда не забывай об этом, — он помедлил. — Я объясню тебе это однажды. Ты видишь транспорт? 

Да, сэр. Я поймал Исидру по кому. Но мы не могли связаться с вами. 

Он помедлил. Умно ли это? Что если Исидра, Байрон, остальные — что, если и они в этом? 

Что ж, тогда он обречен. От винта! 

Он катапультировался. 

Послала ли Исидра кого–нибудь втащить меня? — передал он. 

Мятежники еще ужаснее, чем я воображал раньше, — передал Байрон, мерцая праведным негодованием. 

Бестер вздохнул. При всех его хороших качествах, Байрон был несколько наивен. Все же в данный момент не имело смысла выводить его из заблуждения. Кроме того, существовал совсем небольшой шанс, что покушение было организовано подпольем. Определенно, именно на них, в конечном счете, будут возложены обвинения. 

Но Бестер — он знал лучше. Потому и смеялся. Синхронность. 

Ганимед был разрушенным жадеитом, потрескавшимся и оббитым до белизны, будто боги слишком много играли им в космосе в шарики. Бестеру нравилась его подпорченная красота. Ганимед был скрытной женщиной со множеством секретов. 

Они снижались к одному из этих секретов прямо сейчас. 

— Они запрашивают разрешение, сэр. 

— Давай их сюда. 

Донесся голос, хриплый от постоянного треска, который сопровождал все радиопереговоры вблизи Юпитера. Разряды, тем не менее, не могли скрыть твердый манчестерский акцент. 

— Повторяю, назовите себя. 

— М–р Дрю, это Альфред Бестер. Что не так? Вы опознали мои корабли, я уверен, и мы передали коды безопасности. 

— Но, м–р Бестер, это против всех правил. Я не был информирован, что вы прибудете. 

— Моя команда и я шли по пятам за Беглецом, м–р Дрю. Это был очень тяжелый рейд. В результате мы потеряли две „Фурии”, и наш транспорт поврежден. Нам нужен ремонт, не говоря уже о гостеприимстве. Так что, я надеюсь, вы не будете возражать, если мы вам навяжемся. Мы, в конце концов, семья, — он принудил себя рассмеяться. — Разве что у вас есть какие–нибудь прямые инструкции против меня лично... 

— О, нет, м–р Бестер. Конечно, нет. Разрешаю вам сейчас же приземляться. Добро пожаловать на Ганимед. 

— Благодарю вас, — отозвался Бестер. 

— База Пси–Корпуса на Ганимеде? — сказал Байрон. — Не знал. 

— Это секретная информация, — сказал Бестер. 

— ...и мне ее знать не положено. Да, думаю, я уже слышал это несколько раз, благодарю вас, м–р Бестер. 

— Не очень–то здесь, да? — заметил Байрон, когда они сбросили свои вакуумные скафандры. Комната, что находилась за внутренним люком, была тесной и простой, с низкими потолками и выходящими коридорами, которые каким–то образом — несмотря на их угловатость — больше напоминали ходы в муравейнике, нежели человеческую архитектуру. 

Парочка нормалов в форме Вооруженных Сил с подозрением следили за ними. 

Третий мужчина — тоже в форме, но со значком Пси–Корпуса — подождал, пока они придут в себя, затем шагнул вперед. 

— Это не очень старая и не очень важная база, — сказал он с уже знакомым акцентом. — Я Чарльз Дрю. Добро пожаловать в Ледяной дом, — сказав это, он хмыкнул. 

— Благодарю вас, — сказал Бестер. — Мне нравится, как вы тут устроились. 

— Да, что же, жмемся по необходимости. Мы укрепили постройку — погрузили в водно–ледяную корку. Это требует определенной архитектурной экономии. 

— Так это военная база? — спросил Байрон. 

— Ты на самом деле не хочешь узнать, чем они тут занимаются, Байрон, — сказал Бестер. — Им придется убить нас. 

— Я думал, вся „шу–шу” команда отправилась на Сирийское плато. 

Дрю нервно улыбнулся. 

— Ну, шу–шу там, шу–шу сям если вы понимаете, о чем я. 

— Если продолжим в этом духе, будем звучать как прибывающий локомотив, — заметил Бестер. — Шу–шу–шу–шу шу–шу–шу–шу... 

Дрю засмеялся. Это звучало почти искренне. 

— Разумеется, — сказал он. — Не присоединитесь ли, джентльмены, ко мне, чтобы немного подкрепиться? 

— Замечательно, — сказал Бестер. — Чайку горячего было бы очень приятно. 

Они проследовали по одному из коридоров в маленькую кухоньку, где Дрю занялся приготовлением чая. Едва Бестер и Байрон уселись, другой человек вошел в комнату с противоположной стороны. Он был симпатичным парнем, щеголявшим в костюме в обтяжку. У него были черные волосы и темные сосредоточенные глаза. 

— Ну, вот из–за чего была вся эта суета, — сказал он, рассматривая Бестера и Байрона. 

— Больше никого не ожидали, надеюсь? — сказал Бестер. — Я Эл Бестер. Это мой коллега, Байрон Гордон. 

— На самом деле, — сказал человек, — мне говорили, что мы ждем визита... 

— М–р Бестер и м–р Гордон сделали здесь аварийную остановку, — поспешно вмешался Дрю. — Их совсем не ждали. М–р Бестер, м–р Гордон — позвольте представить доктора Мордена. 

— Доктор? — сказал Бестер с любопытством. Он покачал головою. — Ну и ну... кого только не встретишь на маленьких аванпостах. Доктор медицины или наук? 

— Наук. По археолингвистике. 

— В самом деле? Очаровательно. 

— Разбираетесь в предмете? 

— Нет, но я все равно очарован, — он сделал минутную паузу, пока Дрю накрывал к чаю. 

— Это действительно очень хорошо, — сказал Бестер, сделав глоток. 

— Благодарю, — отозвался Дрю, — мы пытаемся поддерживать те удобства, какие можем. 

— Д–р Морден, — сказал Бестер, — смею спросить, что привело археолингвиста в такую даль на Ганимед? 

Морден обменялся взглядами с Дрю, но Бестер понятия не имел, о чем. Морден был простецом, но Дрю, П10, мог заметить сканирование. 

Морден сел. 

— Я состою при Вооруженных Силах, а не при Пси–Корпусе, так что не уверен, с кем мне можно и нельзя говорить в таких ситуациях. С другой стороны, счастлив сказать, что в самом деле не знаю, что я делаю на Ганимеде, а значит мне и не придется уклоняться от вашего вопроса. 

Бестер поднял свою чашку. 

— Д–р Морден, вы расцените это как комплимент, я надеюсь, когда я скажу вам, что уверен — захоти вы уклониться от одного из моих вопросов, вам бы это удалось. 

— О, со всей скромностью, я в этом сомневаюсь, — отозвался Морден. 

Повисла тишина, неудобная, почувствовал Бестер, для всех, кроме него. Во всяком случае, он на это надеялся. 

— Если можно, — спросил Дрю вежливо несколько минут спустя, — я хотел бы знать, сколько членов вашей команды сойдет на станцию. 

— Ну, нас двенадцать, — сказал Бестер. — Это вас очень стеснит? Д–р Морден упоминал о каких–то еще прибывающих гостях? 

— Менее чем через час, вообще–то, и мне придется извиниться, надо идти приветствовать их сразу же. Я могу принять сегодня, боюсь, лишь троих из вашей партии. 

— Можно остальным сойти просто поразмять ноги, по нескольку за раз? Я так понял, у вас есть спортзал? — он поставил свою чашку. — Я кого–нибудь знаю? 

— Пардон? 

— Из ваших визитеров. Знаю я кого–нибудь? 

Дрю, казалось, колебался несколько секунд. 

— Это секретно, — сказал он чуть погодя. 

— Что ж, как насчет того... Кто бы это ни был, упомяните, что я здесь. Не знаю, почему, но у меня предчувствие, что меня могут пожелать увидеть. 

— Конечно. И, да, ваши люди могут придти поразмяться. 

— Что–то будет, верно? — спросил Байрон, как только им показали их комнату. Квартиры были очень просты, койки и откидной стол у стены. 

— О чем ты? 

— Я имею в виду — это база Пси–Корпуса, верно? Так почему все охранники простецы? И что за тип этот Морден? И почему они скрывают все именно от вас? 

— Ну, Байрон, не преувеличивай мою важность. Что же до остального, все это совершенно естественно. Пси–Корпус и Вооруженные Силы — союзники. Они работают здесь с настоящей „черной дырой”, вещами, важнейшими для безопасности Земного Содружества, так что не стоит удивляться их предосторожностям, — продолжил он, быстро передав: Не задавай слишком много вопросов, Байрон. И не воображай, что нас не могут слышать. 

Раздосадованное выражение Байрона показало, что он понял, но, к его чести, сумел скрыть это, кивнув. 

— Да, все это имеет смысл, полагаю. Я просто не привык к миру высокой интриги. Что ж. Спокойной ночи, сэр. 

— Спокойной ночи, Байрон. 

Бестер почти уснул, когда дверь их жилища отворилась, и зажегся свет. Четверо в форме Земного Содружества быстро вошли в комнату. У всех были PPG. 

Один — здоровенный парень со сломанным носом и двумя обломанными передними зубами — подтолкнул Бестера своим оружием. 

— Вставайте, — рявкнул он. — Пойдете с нами.