Мысли проскальзывали мимо него угрями в темных водах, в основном хвосты и плавники, но там и сям — случайное мерцание глаза, отблеск зуба мурены. Он был не среди друзей, что, по крайней мере, означало: он, несомненно, в правильном месте. 

Это было хорошо, потому что прибыть сюда было очень рискованно, и обосновать этот риск для получения разрешения на выезд было нелегким делом, особенно преследуя того, кто официально был мертв уже три месяца. 

Беглецы пользовались такими способами передвижения, которые большинство людей оставили в подходящем для этого каменном веке. Верхом. На плоту. В данном случае, в полинезийском парном каноэ. Копия, собранная почти без металла. Со спутника надо было только взглянуть, чтобы найти его. 

Три месяца назад никто не додумался сделать это, включая его самого. Джонатан Стоун, мятежный телепат, вновь попал в список разыскиваемых с грифом „местонахождение неизвестно”. Большинство более или менее позабыло о нем. 

Не Альфред Бестер. Альфред Бестер терпеть не мог выглядеть глупо. А больше всего он ненавидел проигрывать. Его знобило при мысли, насколько близко он подошел в этот раз. Еще день, и было бы уже слишком поздно. 

А может быть, уже так и есть, напомнил он себе. 

Он любезно улыбался в смуглые лица, густо татуированные, следящие как он прогуливается по пляжу. Они в ответ не улыбались, не пытаясь скрыть свое недовольство его присутствием. Многие, вероятно, сообразили, почему он здесь. Кое–кто готов действовать. Как раз сейчас кто–то, возможно, понял, что его телефон не работает, что отключена местная сеть. В то же время они наверняка заметили, что он — один, пси–коп без прикрытия. 

Да, он был садовником, перевернувшим камень, и очень скоро все начнет выползать наружу. 

Вскоре так и случилось, и это сыграло ему на руку. Все их шушуканья прямо за его спиной ясно указывали ему нужный дом. Он наверняка узнал, что это верное место, когда шестеро здоровенных мужчин заняли позицию на веранде, между ним и дверью. 

— Привет, — любезно сказал он. — Как поживаете, джентльмены? 

Они все были смуглые, одеты в саронги или шорты. У всех, кроме двоих, были татуировки на лицах. 

— Замечательно, — ответил один из них, его живая новозеландская мелодика противоречила тону легкого намека на опасность. — А вы? 

— Я — просто прекрасно. Морской воздух, прелестный пляж... 

— Частная собственность, — заметил один из мужчин. 

— Правительственное задание, — парировал Эл любезно. — Я ищу парня по имени Джонатан Стоун. 

— Был у меня кузен по имени Джонатан Стоун, — объявил один из мужчин. — Утонул в море некоторое время назад. Парень он был с прибабахом. 

— Он здесь, не так ли? 

— Ну. Или повсюду, я думаю, зависит от вашей религии. 

— Моя религия говорит, что он жив и находится там, — заявил Эл, мотнув подбородком за их спины. 

— Что говорит ваша религия насчет загробной жизни? — проворчал другой мужчина. 

— Скажите ему, пусть выйдет, — сказал Эл. — Скажите, пусть выйдет, и мне не придется вызывать „вертушки”. 

— Вам не хочется это делать. Это вызовет всяческие политические неприятности. 

— Да, я знаю. Фактически, я думаю, если вертушки прибудут, по крайней мере, одна из сторон откроет огонь. Это означает ввод войск Земного Содружества — для чего долгое время подыскивали повод. Поэтому я и пришел сюда один — я хочу всех от этого избавить. Теперь, кому–нибудь здесь может взбрести в голову причинить мне вред. Я могу остановить нескольких из вас, может быть, большинство, но в итоге вы, вероятно, одолеете меня. Я это понимаю. Я здесь потому, что готов спорить, что у вас хватит здравого смысла не делать этого, а ваш кузен Джонатан достаточно печется о семье и друзьях, чтобы не втягивать их в это. Ему удался отважный побег. Он почти надул меня. Но я быстрее всех прочих, и победил я. Настало время ему признать это. 

— Как тебя звать, м–р Быстрее–Всех–Прочих? 

— Альфред Бестер. 

— Бестер–Всех–Прочь, — продолжал говоривший. — Ладно. Я пойду с вами. 

— М–р Стоун? 

— Ага. 

— Не делай этого, Джонни, — возразил другой. 

— Да ну, он прав. Если бы они так и не поняли, это одно. А он взял меня открыто и честно, — он поднялся. 

— Не желаете что–нибудь с собой захватить? 

— Неа. Не оскорбляйте во мне разум, идет? Я понимаю, что направляюсь в исправительный центр. Я их видел. Так не будем притворяться, что вы забираете меня в летний лагерь. 

Эл пожал плечами. 

— Ладно. 

Они направились обратно на берег, пройдя длинную косу. Стоун останавливался, вглядываясь в море. 

— Не возражаешь? — сказал он. — Я не доставил тебе хлопот. Ничего, если я немного посмотрю? Вряд ли я теперь скоро увижу океан снова. 

— Валяйте. 

Стоун вперил взгляд в далекий горизонт. 

— Мои предки — некоторые из них, во всяком случае — уходили в море на тысячи миль отсюда, без компасов, астролябий, компьютеров или спутников — ну, кроме луны, конечно. Лишь мужество и искусство навигации. 

— Как и вы, — сказал Эл. 

— Да уж, зная, как это делается. Это не то же, что плыть в неизвестный океан, не зная, есть ли там что–нибудь вообще, только с тем, что смог взять с собой... — он слабо улыбнулся. — Мне всегда этого хотелось, там, где так все еще делают, среди звезд. Но мне не позволили, вы знаете, когда выяснили, что я такое. Меня не оставили в покое. 

— Такова жизнь, — сказал ему Эл. — Мы не можем иметь все, что хотим. Я не прочь быть повыше ростом. Но нет. 

— Да уж. 

— Во всяком случае, вы могли вступить в Корпус. Так вы могли бы попасть туда, к звездам. 

— О, конечно. Как коп, или охотник, или ручной волшебник при каком–нибудь генерале. Это не то, чего я хотел. — Он посмотрел на Эла. — Почему ты это делаешь, Бестер–Всех–Прочь? Тебе чем–то насолило подполье? 

— Убило моих родителей. Погубило всех, кого я любил. Мелочь, наверно, но я могу быть таким же мелочным, как следующий, кто соберется разрушить мою жизнь. Подполье — ложь, и ложь разрушительная. Корпус — правда. Он может быть несовершенен, но он — правда. 

Стоун пожал плечами. 

— Догадываюсь, что увижу его правду в лагерях. Не навестишь ли меня через годик — проверить, жив ли я буду к тому времени? Посмотреть, не угробили ли меня или не свели с ума карательными сканированиями? Или ты просто собираешься сдать меня и позабыть о моем существовании? 

— Я только делаю свою работу. 

Стоун засмеялся. 

— Да уж. Ладно, я готов идти. 

Тут Эл что–то уловил, горький сардонический юмор. Он резко посмотрел на Стоуна. Стоун увидел, что он понял, и улыбнулся. 

— Моя взяла, м–р Бестер–Всех–Прочь. Ты остановился поймать мелюзгу, а кит уплыл. Теперь уж поздно. 

Эл моргнул, а затем ударил жестким сканированием. Ему следовало начать с этого, хотя бы это и было незаконно. Разумеется, в суде это не используешь, но... 

Стоун боролся с ним зубами и когтями. Он был силен, где–то П10. Они стояли на взморье, поднимался шторм. Море и небо полосовали друг друга, земля сошла на нет. Акулоголовые звери и птицеголовые люди штурмовали его барьеры. 

Шаманские схватки, вспомнил Эл. 

Это продолжалось долго. Стоун был ловок и решителен, но, в конечном счете, Эл был сильнее и более искусен. Большой человек рухнул на землю без сознания, и Эл получил от него три важные вещи. Имя, сигнатуру, направление. 

Он повернулся и побежал обратно по пляжу со всей возможной быстротой, вытаскивая PPG. 

— Прочь с дороги! — прорычал он, подбежав к дому. Его не пытались остановить; они расступились и впустили его. 

Он нашел немногое — одеяло, слабый остаток телепатической сигнатуры, той же, что Стоун берег в своем сознании. 

Ему следовало понять, что Стоун сдался слишком легко, что он пожертвовал собой ради кого–то еще. Ему следовало понять, что в том проклятом каноэ был кто–то еще. 

Самая крупная рыба. Лидер подполья с 2190 года, больше тридцати лет. Стивен Уолтерс. 

Эл упустил его. Но у него была его сигнатура, и он знал, куда тот направляется. 

Эта охота только начиналась.