Лондо уже не мог сидеть на троне прямо, потому что боль стала слишком сильной. Разговор с Г'Каром отнял у него последние силы. Он не думал, что у него еще осталось что–либо в запасе. 

Первым вошел один из гвардейцев и направился к трону. Он шел так нерешительно, как будто сомневался в том, что Лондо все еще был там. Так хорошо его скрывала тень. 

— Ваше Высочество? 

— Да. 

Убедившись в том, что Лондо все еще здесь, гвардеец произнес: 

— Шеридан ненадолго потерял сознание, но сейчас, кажется, ему лучше. 

— О, хорошо, — сухо сказал Лондо. — Нам бы не хотелось, чтобы он прозевал свой смертный час. Введите их. 

К нему подвели Шеридана и Деленн. Они озирались в полумраке; в последнее время Лондо предпочитал именно такое освещение. Как будто он полностью сдался тьме. Гвардейцы вышли, оставив их в одиночестве. Шеридан и Деленн выглядели озадаченными, как будто сомневались в том, что они действительно одни. 

Внезапно рука Лондо онемела. Он уже не помнил, сколько ему пришлось выпить. Бокал, о котором он совершенно забыл, но по–прежнему сжимал в руке, выскользнул у него из пальцев и со звоном упал на пол. Деленн слегка подскочила. Но Шеридан даже не вздрогнул. По некоторым причинам, Лондо это заинтересовало. 

Деленн и Шеридан, то и дело озираясь по сторонам, медленно приблизились к нему. 

— Не подходите ближе, — тихо сказал Лондо. Он говорил чуть слышным шепотом, и слова были произнесены нечленораздельно. Он с трудом узнал свой голос. Мир, казалось, скрывала туманная дымка. 

Он попытался встать и обнаружил, что ноги и разум отказываются ему повиноваться. Если бы он попытался подняться, то, скорей всего, упал бы. Вряд ли в этом много величия. Вовсе не таким образом ему хотелось бы провести свои последние мгновения, а в том, что это были его последние мгновения, он был совершенно уверен. 

— Вы ведь простите меня за то, что я не буду вставать? — выдавил он. — Понимаете, мне пришлось изрядно напиться для того, чтобы мы смогли остаться наедине. Мы не хотим его будить. 

Шеридан смущенно посмотрел на него. Вообще–то, он должен быть вдвойне смущен, потому что Лондо уже второй раз встречался с ним. 

— Разбудить кого? 

Лондо приподнял бровь, которая, видимо, была единственной частью тела, способной шевелиться. 

— Ах, значит, вы не знаете. Понимаете, у каждого из нас есть страж, — он мягко усмехнулся. — О, они внушают нам, что мы обладаем свободой воли, но это — ложь. Я неплохо сыграл свою роль, не так ли? 

Он заметил понимание, озарившее лицо Деленн. Шеридан все еще выглядел оглушенным. Это о многом сказало Лондо. Он давно подозревал, что именно Деленн была мозгом этой семьи. 

— Я здорово сыграл свою роль, — продолжил он. — Не имеет значения, почему я делаю то, что делаю, но, пока я это делаю... вы не умрете. 

Ему удалось собрать последние силы для того, чтобы наклониться вперед. Лицо Деленн осталось бесстрастным. Как будто она ожидала увидеть там это существо. Но Шеридан был совершенно ошеломлен, и это еще сильнее смутило Лондо. Лондо знал, что тот видел Стража на плече сына, когда пытался помешать мальчику покинуть Минбар. Теперь, тем не менее, Шеридан вел себя так, как будто никогда прежде не видел ничего подобного. 

— Я не могу долго удерживать его в таком состоянии, понимаете? — пояснил Лондо. — Я выяснил, что, если изрядно выпью, он засыпает на несколько минут... несколько минут, в течение которых я снова могу побыть самим собой... — он глубоко вздохнул. Соединить понятные слова в связные предложения стоило ему огромных усилий. — Но с каждым разом он спит все меньше и меньше... так что у нас осталось мало времени. 

Он откинулся назад, снова скрывшись в тени. А почему бы и нет? Он слишком долго жил в тени, чтобы бояться ее. 

— Моя жизнь почти на исходе. Мой мир, все, на что я надеялся... исчезло. Вы двое — мой последний шанс... последний шанс для моего мира, для моего народа... для моего искупления, — ему удалось овладеть своим голосом. Лондо был рад тому, что алкоголь одурманил его до полного бесчувствия; он просто отстранено наблюдал за происходящим, как будто это был сон. — За дворцом вас ждет корабль. Моя личная охрана проводит вас туда. В обмен на ваши жизни я прошу вас и ваших союзников освободить мой мир. Я больше ничего не могу для него сделать. 

Шеридан, казалось, был растроган и все еще немного изумлен. 

— Лондо... может, есть что–нибудь... 

Лондо покачал головой. 

— Нет. Ничего. А теперь уходите. Быстро. У вас мало времени. Я... чувствую, что он просыпается. Быстрее же. Идите, — его голос стал громче на последних словах. 

Шеридан и Деленн переглянулись, а потом повернулись и ушли. Он знал, что Дансени и Касо ждут снаружи, так, как им и было приказано. Что они выполнят его последний приказ. 

Снова оставшись в одиночестве, Лондо дождался скрипа двери. 

— Это ты, мой старый друг? 

Г'Кар вошел в комнату, глядя на него и грозно — на Стража. 

— Да, — сказал он. 

— Им не уйти живыми, если... — он перевел дыхание. — Понимаешь, мой Страж может проснуться в любой момент. Он поднимет тревогу... и моя единственная надежда умрет. А потом умру я. Они не простят предательства. 

И тут... 

В его памяти зазвучали слова леди Мореллы. 

Он подумал, что это весьма соответствовало истине. Потому что он больше всего боялся остаться в живых. 

Он замер, и одно мгновение растянулось в бесконечность, а потом произнес те слова, которые должен был сказать: 

— Мы так и не закончили наш спор, Г'Кар. Давай покончим с этим, пока он спит. Я так же устал от жизни, как и ты. 

Г'Кар подошел к нему. Его руки сомкнулись на горле Лондо, но все шло как–то не так, потому что во сне он всегда сопротивлялся. Но он не желал бороться. Он просто хотел покончить с этим. Его поразила сила нарна, и он подумал о том, что бы было, если бы ему довелось сразиться с Г'Каром в открытом бою, вернувшись в прежние времена, когда могло произойти все, что угодно. 

А потом Страж проснулся. 

Г'Кар не помнил, сколько раз он мечтал об этом моменте. Были времена, когда он представлял, развлечения ради, как вцепится в мясистое горло Лондо, почувствует его пульс под своими пальцами, ощутит, как он замедлится, а потом остановится. Он думался о том, сколько времени он бы мог так простоять, вцепившись в это тело, продолжая его сжимать, просто чтобы насладиться его безжизненностью. 

И тогда, в тот ужасный день, когда Лондо предал его, он выпил с ним за дружбу, в то время как Лондо послал корабли, чтобы погубить тысячи, миллионы невинных нарнов — в тот день он потерял рассудок. Когда он вихрем пронесся по коридорам Вавилона 5, жаждя крови Лондо Моллари, он не просто был готов задушить его. Он бы вырвал из его груди сердца, одно за другим, наблюдая за тем, как гаснет жизнь в глазах Лондо. 

Теперь же... 

Теперь он заполучил его. Лондо не сопротивлялся. Он... жертвовал собой. Сдался Г'Кару, попросив его покончить со всем этим, чтобы Деленн и Шеридан могли спастись. 

Шеридан. „Король”. А он был рукой короля, и эти руки сейчас стиснули горло истинного короля, императора. 

Нарн по имени Г'Кар, мечтавший об этом миге, нарн по имени Г'Кар, который мечтал о мести, умер много лет назад, уступив место философу, которого почитали на всем Нарне как Г'Кара мудрого, Г'Кара мыслителя, Г'Кара ученого. Его сочинения бесконечно изучались и исследовались в мельчайших деталях. Ученики сидели у его ног, повторяя его учение, ему возводили памятники, о нем слагали песни, писали книги. Они поклонялись ему, как творцу мира, и уважали его сильнее, чем когда он был воином. Кое–кто считал его книгу наиболее важным произведением со времен Г'Квана, — и, хотя он считал это преувеличением, он не мог этого отрицать. 

Г'Кар мудрый простил Лондо его прегрешения. Он оценивал его не как человека, которым он был, а как человека, каким он мог бы быть... и, быть может, все еще мог стать. 

Руке короля предстояло пролить кровь императора, и Г'Кар медлил. Он видел, как Лондо поддался тому, что он считал своей судьбой, и что–то в Г'Каре воспротивилось самому этому понятию. Должен быть какой–то другой способ. Да, Шеридан и Деленн должны спастись. Но и для Лондо должен быть путь к спасению, который бы не стоил ему жизни. Это не может закончиться вот так просто, хладнокровным убийством... даже если сама жертва попросила об этом. Он не был палачом. Он — Г'Кар, сын Г'Кварна, писатель, мудрец, учитель и ученик Вселенной, и он не мог, не в состоянии так поступить. 

И, приняв это решение, он ослабил, всего лишь чуть–чуть, хватку на горле Лондо. 

И Страж проснулся... 

Страж взвыл в муке и ужасе. Он видел, что его хозяин в опасности, видел, что его собственная жизнь в опасности, потому что они были связаны друг с другом. Страж мог отделиться, но это был долгий процесс, требующий времени... а у Стража его не было. Тем не менее, он мог защищаться. 

В первые годы их отношений Страж был только наблюдателем. Но постепенно он так тесно слился с нервной системой Лондо, что мог полностью контролировать его тело в течение короткого периода времени. 

Никогда еще эта тварь не была так испугана. Когда Шив'кала извлек его из питательной сумки, он боялся центавриан. Боялся их так сильно, что дрожал от страха в руках Шив'калы. Но дракх убедил его в том, что все будут хорошо, и все действительно так и случилось. 

Но теперь это исчезло. 

И руки Лондо взметнулись против его собственной воли, по приказу Стража, яростно вцепившись в горло Г'Кара.