— Шив'кала. Вы еще живы? Какая жалость. 

Я понятия не имею, что вызвало у меня подобное веселье. Вероятно, вид лежащей в руинах Башни Власти. 

Шив'кала определенно был смущен. Я так долго ждал этого момента. Он старательно это скрывал, пытаясь сохранить остатки достоинства и таинственности. Но мы слишком долго были „вместе”. Я видел, что он изо всех сил пытается не паниковать. 

Он, как обычно, появился из тени в моем личном кабинете. Я по–прежнему не понимал, как он туда попал, но, если честно, это меня не беспокоило. 

— Да, Лондо... Я все еще жив, — прошептал он, — несмотря на все старания ваших... союзников. 

— Вы считаете, что я имею к этому какое–то отношение? — поинтересовался я. — И как же, по–вашему, я это сделал? Ваш маленький приятель постоянно следил за мной. Если бы я помогал движению Сопротивления, то, думаю, вы бы об этом узнали. 

Он приблизился ко мне и уставился на меня своими красными горящими глазами. 

— Вы всегда что–то скрываете, Лондо. Страж чувствовал это, хоть и не мог ничего поделать. Подозреваю, что это могло иметь отношение к вашим „союзникам”... 

— Опять это слово. Я — император. Я постоянно работаю с какими–нибудь людьми. Напомню вам, что ваш драгоценный Дурла является моим союзником так же, как и Вир. 

— Уже не является. Дурла мертв. 

Это на мгновение озадачило меня. 

— Мертв? — прошептал я. — Когда это случилось? 

— Недавно. Сразу после того, как он прикончил своих министров. Он разбился, упав с балкона, вместе со своей женой. 

Я стоял, но внезапно силы оставили меня. Я рухнул на стул и на мгновение вспомнил Мэриел такой, какой впервые увидел ее. Молодой и красивой, и, несмотря на то, что наш брак был браком по расчету, и мне не хотелось просить ее руки, меня сразила ее привлекательность. Конечно же, я не мог предвидеть будущее. Не знал, что с ней станется... или кем стану я. Но теперь... теперь... 

— Мэриел, — прошептал я. 

— Она остановила Дурлу до того, как он смог передать закодированный сигнал к нападению на Альянс, — с горечью сказал Шив'кала. — Вам, должно быть, интересно это узнать. 

Мне потребовалось некоторое время для того, чтобы сосредоточиться на его словах. 

— Мне должно быть интересно... Что? 

— Вы должны приказать кораблям начать атаку на Альянс. Война должна продолжаться... 

— Вы что, сошли с ума? Скорей всего, именно так. Шив'кала... все кончено. 

Я встал, потому что хотел сказать это стоя. Мне хотелось встретиться с ним глазами, а не глядеть снизу вверх. 

— Ваша причастность к нашим делам, ваши манипуляции... все это теперь открыто. Народ Примы Центавра никогда не поддержит... 

— Они поддержат то, что вы прикажете им поддержать, Лондо. После смерти Дурлы и его министров, только вы можете направить народ. Иначе они начнут искать другого капитана, способного взять под свой контроль корабль государства. Вы — император. Они все еще помнят, что именно вы освободили их от Картажье, что вы были одним из тех, кому удалось, хоть и ненадолго, завоевать Нарн. Народ последует за вами. Корабли подчинятся вам. Даже если вам не известны эти особые пароли и коды, армия по–прежнему уважает вашу власть. Вы можете приказать им начать атаку, и они подчинятся вам... 

— А как же быть с тем, что влияние дракхов обнаружили? — горько спросил я. — Как мне объяснить, все это центаврианам? 

— Мы были вашими тайными союзниками. 

— Вы контролировали нас! Контролировали меня! 

— Ложь, Моллари. Вы прекрасно умеете это делать. Двуличие — единственный и неповторимый продукт экспорта Примы Центавра. Скажите, что вы нашли нас. Что мы предложили вам помощь. Говорите все, что угодно, только что–нибудь скажите... 

— Вы хотите, чтобы я хоть что–нибудь сказал? Ладно. Я скажу, — и я приблизился к нему. — Оставьте мой мир в покое. Вы и так причинили достаточно вреда. 

— Да? — его глаза сузились. — Неужели вы забыли, что мы можем сделать с вами? 

И тут включился мой инстинкт старого картежника. Потому что я знал, о чем он говорил. Я знал, что он говорил о бомбах, которые, по утверждению его людей, были спрятаны по всей Приме Центавра. Бомбы, которыми они угрожали мне все эти годы. 

Но я был уверен в том, что Вир и его люди нашли и обезвредили их. Ведь его деятельность была столь всеобъемлющей. Или... или их никогда и не существовало. К последнему со временем я склонялся все сильнее — инстинкт картежника подсказывал мне, что Шив'кала блефует. 

— Вы должны понимать, — осторожно сказал я, — что все действительно кончено. Что это больше не может продолжаться. Вы можете обрушивать на меня боль до тех пор, пока я не упаду, вы можете поместить меня в изоляцию, чтобы я не мог говорить. Вы можете использовать меня в качестве вашего представителя и марионетки, но, если честно... чего вы этим достигнете? Это даже внешне не сработает, потому что, даже если вы уничтожите меня, как личность, превратите меня в ваш рупор... народ узнает об этом. 

Они знают мою манеру держаться, как я говорю. Они будут опасаться дальнейших манипуляций дракхов. Если я буду вести себя как–то иначе... они или догадаются, или, по крайней мере, что–то заподозрят и не подчинятся. 

— Но остается еще ваше присутствие. Знание о том, что вы здесь, скорей всего послужит поводом к тому, что сюда явятся земляне. Возможно, пока мы здесь разговариваем, они уже готовят свой флот к бою. В конце концов, это вы виноваты в том, что их мир поразила чума. Выжившие земляне вряд ли настроены к вам дружелюбно. И если вы думаете, что их будет волновать тот факт, что несколько центавриан погибли в результате нападения на мир, который помогал дракхам, тогда вам стоит еще раз хорошенько поразмыслить. 

Он отвернулся. Он не смог выдержать мой пристальный взгляд. 

Я примирительно произнес: 

— Вы всегда действовали, как раса, которая делает только то, что необходимо сделать, но не больше. Вы — не кровожадны. Вы — не варвары. Ваша цель — служение. Уничтожить мой народ просто так, в припадке задетого самолюбия, просто потому, что нет иного выхода... это бессмысленно. Это идет вразрез с действиями дракхов. 

Он оглянулся на меня с мрачным весельем во взгляде. 

— Столько лет прошло, — вздохнул он, — но вы до сих пор не знаете нас. 

Это был кошмарный момент, момент, который навсегда запомнился мне, потому что я допустил ужасный промах. 

Я не понял, когда именно прозвучал взрыв. Все, что я помнил, это то, что еще совсем недавно я стоял на ногах, а мгновение спустя очутился на полу. В ушах звенело, и, хотя мои глаза были широко распахнуты, я ничего не видел, кроме белизны. Я был ослеплен вспышкой. 

Потом горячая волна пронеслась надо мной, разрушая балкон, и ветер настолько яростный, что сорвал все со стен, сбил меня с ног. 

Я шатался, пытаясь дотянуться до какой–нибудь опоры. Меня схватила чья–то рука. Она была серой, чешуйчатой и холодной на ощупь, и я быстро отдернул свою руку. Я услышал тихий смех, и понял, что это был Шив'кала. 

— Вы... вы ублюдки... — прошептал я. 

Мое зрение стало проясняться, и то, что я увидел, было ужасно. Полгорода превратилось в пылающие руины. Все было так же скверно, как и во время последнего нападения. Ветер донес до меня запах смерти. Небо почернело от дыма, огонь лизал черные облака. 

Я вытянул руки, как будто каким–то образом мог дотянуться до своего народа, защитить его, спасти его, остановить ход времени, сделать так, чтобы этого не случилось. И я слышал голоса, взывающие ко мне: „Лондо, Лондо, почему ты оставил нас?” [„В девятом часу возопил Иисус громким голосом: Элои! Элои! ламма савахфани? — что значит: Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?” Ев. от Марка, 15:34. — Прим. ред.] Не могу сказать, звучали ли эти голоса на самом деле, или же они мне послышались, но безо всяких сомнений, это была моя ошибка, моя вина. 

Я поставил на кон их жизни, и проиграл. 

— Это, — замогильным голосом сказал Шив'кала,— всего лишь треть всех бомб, которыми мы обладаем. То, что вы видите сейчас, просто демонстрация того, что может произойти, если откажетесь нам подчиняться. Вот что вам нужно сделать. Вы слышите меня, Лондо? 

— Да, — прошептал я. 

— Вы приведете сюда Шеридана. Покажете ему все эти разрушения, и дадите ему понять, что именно он отвечает за эти преступления... потому что он был в сговоре с Легионами Огня. 

— Вы хотите... чтобы я обвинил в этих разрушениях Вира? 

— Конечно, — сказал Шив'кала. — На его счету уже находится одно разрушенное здание. Ясно, что он пойдет на любые жертвы, чтобы утолить свою ненависть к нам, неважно, какой ценой это будет достигнуто. Потом... вы слышите, Лондо? 

Я кивнул. Я пытался задержать дыхание, чтобы не чувствовать запаха горелой плоти, но потом, не в силах сдерживаться, выдохнул. 

Шив'кала, казалось, не замечал этого, или его это не беспокоило. 

— После этого вы казните Шеридана. Потом вы казните Деленн. Я хочу, чтобы их казнили отдельно друг от друга, так как мне не нужно, чтобы они черпали друг от друга силы перед смертью. Затем вы найдете Вира Котто, если он все еще жив, и казните его. А потом вы прикажете флоту продолжать атаку на Альянс. 

Но вы были правы относительно одного: если мы останемся, то, несомненно, на Приму Центавра нападут. Так что мы сделаем вид, что покидаем это место, чтобы ввести Альянс в заблуждение. Но, как только в Альянсе начнутся беспорядки, мы вернемся, и сделаем Приму Центавра основной базой нового Сообщества Дракхов. 

— Только не Вир, — прошептал я. 

Он бросил на меня странный взгляд. 

— Что? 

— Я не стану казнить Вира. И вам не позволю. Я не стану препятствовать действиям своего народа, но он не умрет ни от моей руки, ни от руки дракхов. 

— Теперь вы ведете себя, как безумец, Лондо, — он повысил голос. — Посмотрите на свой город! Посмотрите на свой мир! Он лежит в руинах, потому что вы недооценили нас, и вы еще смеете диктовать нам условия? 

— Вы согласитесь со мной, — жестко сказал я, — или Мэриэл и Дурла окажутся не единственными, кто погибнет сегодня, свалившись с балкона. 

Он, казалось, хотел поспорить с этим, но внезапно пришел в нетерпение. 

— Ладно, — сказал он. — Раз уж вы об этом попросили, Вир останется в живых. Все равно он обречен. Если же он уцелеет,... что ж... скоро народ им заинтересуется. 

— Спасибо, — сказал я. 

— Вот видите, Лондо? Даже в таких чрезвычайных обстоятельствах... вы не можете сказать, что дракхи абсолютно лишены сострадания. 

Он произнес еще что–то, но я не обращал на это внимания. Все мои мысли были заняты другим: почти двадцать лет назад техномаг Элрик сказал мне: „Я вижу огромную руку, тянущуюся к звездам. Это ваша рука. И я слышу, как миллиарды выкрикивают ваше имя”. 

— Мои последователи, — благоговейно прошептал я. 

И холодным, как лед, голосом он ответил: 

— Ваши жертвы. 

Я всегда думал, что он имел в виду Нарн. Теперь я понял, что все было не так. Это был мой собственный народ, который сейчас взывал к императору, ошибка которого привела к подобной бойне. Не я закладывал эти бомбы... не я взрывал их... но, Великий Создатель, я не остановил их, и мой народ поплатился за это. 

Мне хотелось улететь прочь. Шагнуть на балкон, обрести крылья и улететь прочь отсюда, куда–нибудь, где не было никакой смерти, никаких разрушений. Чтобы не было этих голосов, выкрикивающих мое имя, чтобы не было никаких дракхов. Потребовалось ждать шестнадцать лет, чтобы увидеть страх и отчаяние Шив'калы, и я дождался этого. 

Но мой народ заплатил за это ужасную, ужасную цену. 

Сейчас, как никогда, мне хотелось оказаться рядом с Мэриел.