Beyond Babylon 5 - Chronicles: Novels - Legions of Fire: Armies of Light and Dark (chapter 16)

— Вы должны были поручить это мне, — тихо произнес Ренегар, сидя в каюте Вира на Вавилоне 5. Вир рассматривал свое отражение в бутылке вина и, похоже, отвечать даже не собирался.

— Вир, — настойчиво повторил Ренегар, — вы слышали, что я сказал? — Дородный центаврианин, казалось, заполнил своим телом не только кресло, но и все пространство каюты. — Вам следовало поручить это дело мне. Взрывы — моя специальность.

Прошло уже несколько дней с тех пор, как Вир вернулся на Вавилон 5. И на станцию, один за другим, уже начали прибывать те, кого он вызвал. Скоро все они должны собраться в этой каюте. Не в официальной резиденции Вира. Вир снял отдельную каюту, записав ее на фальшивое имя и заплатив за аренду не наличными, а переводом с обезличенного счета. Он принял все мыслимые меры предосторожности. Вир не питал иллюзий — так ему отныне предстояло жить, возможно, до самого конца.

— Вир... послушайте... вы пытались предупредить меня о том, на что я прежде не обращал внимания, — произнес Ренегар. — И именно вам я обязан своим прозрением. Я бы мог...

— Ренегар, — медленно сказал Вир, — нам нужно делать все, на что мы способны, чтобы спасти жизни. Необходимо соблюдать крайнюю осторожность. Но я вовсе не идиот. И не наивен. Я знаю, что рано или поздно, кто–то должен погибнуть. Возможно, это будут невинные люди. Я буду делать все, что в моих силах, чтобы избежать этого... но, скорее всего, у меня ничего не выйдет.

— Хорошо, — сказал Ренегар, тяжело вздохнув, — но если вы собираетесь продолжать в том же духе и, при этом, будете так же переживать из–за каждой смерти,... то сойдете с ума.

Вир окинул взглядом собравшихся в комнате. Примерно дюжина — те, кто смог прилететь сюда — он решил, что на данный момент это будет самым разумным количеством. Он подбирал их очень осторожно, ибо один неверный выбор — и погибнут все. Если же он все–таки ошибся, если среди них затесался шпион, то он подписал им всем смертный приговор.

Здесь не хватало только одного из приглашенных... но, мгновением позже, дверь отворилась, и он вошел. Вновь прибывший, несомненно, был старше всех, кто здесь находился, но, невзирая на возраст, двигался бодро, как старый боевой конь, вновь призванный на службу.

Некоторые из присутствующих бросили в его сторону тревожные и подозрительные взгляды. Наконец, над головами собравшихся раздался голос Рема Ланаса, который выразил всеобщее беспокойство:

— Я, по–прежнему, служу Дому Моллари, — быстро ответил Дансени. — Но интересы Дома Моллари не совпадают с интересами ныне стоящих у власти ублюдков, — и он чуть поклонился Виру. — Все мои скромные способности в вашем распоряжении, посол, в любой момент, когда бы они ни понадобились.

Он принялся рассматривать присутствующих. Они явно ждали, что он им скажет. Вир не помнил, когда еще окружающие с таким нетерпением ждали, когда он откроет рот. Он подумал, что Г'Кар, вероятно, чувствовал то же самое, когда вокруг него собирались нарны и ждали новых порций мудрости.

— Хорошо, — медленно произнес он. — Впереди масса дел, и многие из них обязаны сделать именно мы. Прима Центавра ступила на путь, по которому она идти не должна. Мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы это остановить. Даже сейчас, пока мы здесь болтаем, на дальних колониях полным ходом идет строительство тайных военных баз. Местных жителей силой заставили служить постоянно растущей военной машине. Мы должны это остановить.

— Именно. Всем вам пришлось несладко при нынешнем режиме. Все вы либо всегда были свободомыслящими, либо прозрели при различных обстоятельствах, в ситуациях, которых вы вовсе не ожидали,... но, раз уж это произошло, больше вы не можете закрывать на это глаза. Центарум ведет наш мир к разрушению, и мы должны сделать все, что в наших силах, дабы сбить его с этого пути.

— Но много ли толку от отсрочки? — спросил Рем Ланас. — Саботаж ведь не остановит их. Мы лишь замедлим развитие событий. Тогда возможен вариант, что, рано или поздно, Прима Центавра все–таки окажется в эпицентре войны?

— Да, это возможно, — согласился Вир. Потом, с неожиданной силой в голосе, он добавил: — Но, возможно, если нам удастся организовать серьезное сопротивление, то мы сумеем заставить людей — как тех, кто стоит во главе, так и тех, кого презрительно называют чернью, — задуматься над тем, что они творят. Ведь размеры насекомых не имеют значения — если они будут жалить, жалить, и жалить, то свалят и большого зверя.

Но я не говорю, что все будет легко и безопасно. Вы не одни в этом деле. Просто я считаю разумным, если никто, кроме меня, не будет знать всех участников этого нашего маленького приключения.

— Таким образом, если даже кого–нибудь из нас схватят, он не сможет выдать всех участников подполья, — произнес Дансени.

— Было бы идеально, конечно, если, упаси нас Великий Создатель, тот, кого схватят, не выдал бы никого из нас. Предпочел смерть бесчестью.

Конечно, об этом легко говорить. Легко думать, что смерть придет раньше, чем из тебя вытянут имена всех соучастников.

Но у него не было иного выбора. Он зашел слишком далеко. Все зашло слишком далеко. Он не видел иного выбора, кроме как ступить на этот путь — и будь, что будет.

Дурла сказал, что это был единичный случай. По крайней мере, так он заявил публично.

Наедине он завел совсем другую песню и пообещал провести самое тщательное расследование инцидента, закончившегося уничтожением тайного убежища Первых Кандидатов, оказавшегося, как выяснилось, вовсе не таким безопасным. Громче всех вопил Милифа из Дома Милифы. Тот ужасный взрыв, о котором народ продолжал шептаться еще много месяцев спустя, унес жизнь сына старого патриарха.

И все же, даже спустя столько времени, расследование Дурлы никак не приносило конкретных результатов. У него были лишь подозрения. Он твердил на каждом углу о том, что появилось движение сопротивления, группа саботажников, которая несет ответственность за убийство Первых Кандидатов и, несомненно, при малейшей возможности нанесет удар снова. Но обстановка оставалась довольно спокойной, и, так как подобных инцидентов больше не повторялось, предположениям Дурлы особо не верили.

Но теперь все изменилось. Бесповоротно.

Сегодня мне сообщили о нападениях на пару наших колоний. Причем, их атаковали не просто так. Военные заводы — простите, я хотел сказать, учебные заведения, — на Морбисе взлетели на воздух. Военная научная лаборатория — простите, медицинский центр, — на Нефуе лежит в руинах. Причем это случилось в течение двух дней. Это явный знак, что мы больше не можем воспринимать происшествия как случайные, изолированные инциденты. Это, ни больше, ни меньше, объявление войны... причем, она разгорается изнутри.

Но Дурле, кажется, удалось просчитать ситуацию с обеих сторон. Казалось, происходящее его вовсе не занимало. То он заявлял, что это дело рук местных саботажников. А в другой раз утверждал, что за этими нападениями стоит Межзвездный Альянс. Иногда выдавал что–то среднее из обоих вариантов: мы имеем дело с группой внутренних саботажников, но поддерживаемых и получающих финансирование от Межзвездного Альянса. Никто, похоже, не замечал, что Дурла постоянно изменяет свои предположения. Либо никто не хотел указывать ему на это, опасаясь вспышки гнева.

Однако трудно оспаривать успех Дурлы. Министр Валлко поддерживал Дурлу, объявляя его примером всего лучшего и доброго, что только есть в центаврианском обществе, и из них получилась опасная для любого противника команда. Меня тревожит только направление, выбранное ими.

И вот я сижу здесь, ощущение беспомощности и крайнего разочарования все усиливается... но, одновременно, я чувствую, что у меня все под контролем. Ибо из всего происходящего, именно на присутствие императора меньше всего обращает внимание эта рвущаяся к власти свора. Они так шумно грызутся между собой, что создается стойкое впечатление, что, в конце концов, они накинутся друг на друга. А когда весь этот пожар отгорит, то, если мне повезет, я останусь единственным уцелевшим. И, какая ирония, наконец–то, посмеюсь над всеми ними.

Хотя один плюс из этой истории я уже извлек — Дансени снова служит мне. После гибели Трока — как я рад, что меня избавили от него, — я остался без камердинера. Очевидно, Дурла был занят более важными делами, нежели поиск того, кто будет помогать мне одеваться и шептать в ухо советы, не касающиеся важнейших для Примы Центавра дел. Если честно, я не знал, радоваться ли мне по этому поводу, или обижаться.

В последнее время я почти не вижу Вира. Надо послать ему вызов, попросить приехать на Приму Центавра, чтобы мы могли поболтать.