Очнувшись, Вир сразу почувствовал пульсирующую боль в основании черепа, но, попытавшись дотронуться до головы, обнаружил, что его руки прикованы цепью к стене камеры. 

Подергав оковы, он понял, что освободиться от них ему совершенно не по силам. Тут до Вира стало доходить, что именно означает заключение в камеру, и он с возрастающей яростью принялся дергать цепи, но единственным результатом его усилий стал лишь громкий звон. Чем сильнее его разум захлестывала паника, тем яростнее Вир дергал цепи, однако все было тщетно. 

Тогда он закричал, но это тоже оказалось грубой ошибкой, ибо от крика голова заболела еще сильнее. Это навело его на мысль о том, что он страдает от ужасного похмелья. 

Дальше, по цепочке, Вир вспомнил прошлую ночь, одну из самых веселых за всю его жизнь. Он никак не мог понять, каким образом то, что начиналось так хорошо, вдруг завершилось так скверно... 

Четырнадцать часов тому назад Вир кружил по своей комнате, размышляя, когда же Лондо соизволит встретиться с ним, и соизволит ли вообще. Конечно, наряду с этой проблемой, его мучило множество других вопросов, включая и тот, не было ли появление на Приме Центавра большой ошибкой с его стороны. 

Тогда он в который раз вспомнил, что привело его сюда. Слова о великой тьме, опустившейся на Приму Центавра, о странной расе, которая контролировала Лондо. Но ярче всего он помнил ужасное чувство унижения, которое испытал, узнав о действиях Мэриел. Все это, более чем когда–либо, укрепило его решимость совершить задуманное. 

В дверь позвонили, и он поспешно открыл. Это была Тимов, причем она выглядела явно обеспокоенной. 

— Мне удалось кое–что разузнать о К0643, — с места в карьер начала она. — Это планета. 

В нескольких словах она описала все, что ей удалось выяснить об этом мире. Что там, по инициативе министра Дурлы, были начаты археологические раскопки. Что ходили слухи о проклятии, довлеющем над этим местом, как обычно, слухи расплывчатые и совершенно неправдоподобные. Что там пропадают люди. 

— Я подумала, не могут ли раскопки быть своего рода прикрытием, — высказала подозрение Тимов. 

— Но что они скрывают? Есть какие–нибудь конкретные доказательства того, что там творится неладное? 

— Нет, но я... 

— Ага! — прогремел знакомый голос. — Так, так, так! Это еще что такое, а? Мой бывший помощник любезничает с женой императора, а? 

Вир был поражен, увидев, как изменился Лондо. Ему показалось, будто перед ним стоит прежний Лондо. Пребывающий в хорошем настроении, веселый, радующийся жизни и возможности пообщаться с другими. Он не просто вошел в комнату, он буквально в нее ввалился и, сделав несколько широких шагов, мгновенно оказался рядом с Виром. Обнял его, как старого друга, а потом, к еще большему удивлению Вира, обнял и Тимов. 

Все это почти убедило Вира в том, что Кейн ошибался. Так не мог вести себя центаврианин, находящийся под контролем каких–то ужасных тварей, за чьей жизнью пристально наблюдают прячущиеся во тьме существа. Нет, этого не может быть. Лондо не было смысла скрывать что–то от Вира, ведь он и так слишком много знал. 

Но... 

Лондо было известно о готовящемся покушении на Шеридана. Откуда–то он узнал об этом, а его поведение во время их последней встречи наводило на мысль о том, что он находится под постоянным наблюдением. Возможно ли, что тогда он действительно находился под наблюдением, но теперь ситуация изменилась? Или он настолько к этому привык, что научился вести себя так, будто ничего не происходит? 

Вир решил, что нельзя расслабляться. Но все–таки обнял Лондо. 

— Ты должен провести вечер в моей личной гостиной... оправляйся немедленно! — объявил Лондо. — Вспомним старые добрые времена,... посмеемся, как раньше... Будем есть, пить и веселиться, а? Мы должны отметить твое возвращение на родину, Вир, неважно, в силу каких причин ты решил осчастливить нас своим появлением... Кстати, зачем ты сюда прилетел, а? 

— Просто мне стало так одиноко, Лондо, — быстро ответил Вир. — Захотелось снова почувствовать землю Примы Центавра под ногами, подышать прекрасным воздухом родины вместо рециркулированного воздуха Вавилона 5. Ты должен меня понять. 

— О–о–о, мне это хорошо знакомо. Очень хорошо. А ты, Тимов, сегодня выглядишь великолепно, — и он нежно поцеловал ее пальчики. — Ты проводишь знаменитого Вира в мою гостиную и присоединишься к нам, а? Мы проведем вечер там. Это напомнит нам прежние времена, когда мы были вместе. 

— Да мы раньше особенно не пересекались, — здраво заметил Вир, — если не считать того момента, когда вы вошли в комнату, где я пытался удержать Тимов и Даггер от того, чтобы они не убили друг друга. 

— А, но ведь Даггер сегодня с нами не будет, так что можешь быть спокоен: этот вечер пройдет вполне мило, Вир. Тимов, я могу доверить тебе роль провожатого Вира, дабы он не заблудился в этом хаосе, называемом нашим домом? 

— Можешь на меня положиться, Лондо. 

— Знаешь, Тимов, теперь мне все больше и больше кажется, что это была любовь с первого взгляда... Ну, что ж! — он хлопнул в ладоши, а потом потер руки. — Мне нужно заглянуть еще в парочку мест. Жду вас, скажем, через час? 

— Отлично! — бодро ответил Вир. Впервые за долгие годы он проведет вечер в обществе Лондо. 

— Вот и хорошо! — Лондо заложил руки за спину и вышел из комнаты. 

— Надо же! Он так оживлен, — заметил Вир. 

— Он был таким тогда, когда мы поженились, — сказала Тимов. — И, знаешь, Вир, что в те дни бесило меня больше всего, прямо–таки ужасно раздражало? Его открытость и пылкость. Более того,... они ставили меня в затруднительное положение. Но теперь, спустя столько лет, я смотрю на него и, наконец, понимаю... какой он милый. 

— А я всегда считал его таким, — вежливо ответил Вир. Конечно, столь явных перемен в поведении Лондо было достаточно для того, чтобы в душе Вира зародилась надежда. Но слова Кейна не шли у него из головы, и он на всякий случай захватил с собой несколько бутылок вина... 

Когда он присоединился к Лондо за ужином, Тимов уже была там, и, Лондо, после минутной задумчивости, явно обрадовался принесенному Виром вину. Вскоре он полностью погрузился в атмосферу их милого праздника. 

Вира удивила растущая симпатия между Тимов и Лондо. Он не мог в это поверить. Когда он впервые увидел эту парочку на Вавилоне 5, между ними не было ничего, кроме неприязни. Казалось, они на дух друг друга не переносили. Но теперь они веселились, явно получая удовольствие от общения. 

По мере того, как Лондо напивался, его поведение стало выходить за рамки обычного пьяного веселья. Он будто освободился от чего–то, казался просто отвязным. Он так громко смеялся, что в комнату заглядывали гвардейцы, дабы убедиться, что все в порядке. 

— Вир, где же ты все это время пропадал? — вскричал Лондо, хлопнув Вира по спине, а потом съехал с кресла. — Я уже и забыл, какой из тебя собутыльник! 

— Возможно, это из–за того, что я на самом деле мало пью, — ответил Вир. 

Его слова вызвали у Лондо, наливавшего себе очередной бокал, бурную радость. Решив, что разливать вино — пустая трата времени, он сделал глоток прямо из бутылки. Тимов пила намного меньше него, но уже заметно набралась. Вир был поражен, увидев, что эта женщина начала хихикать, как девушка–подросток, сейчас она вовсе не походила на ту строгую и суровую даму, какой она обычно была. 

— За Приму Центавра! — провозгласил Лондо, поднимая бокал, который все еще был полон. Он сделал глоток из бутылки, а потом бросил бокал в сторону. Тот ударился о стену, заляпав ее красной жидкостью. Лондо посмотрел на это мутным взором, а потом заметил: 

— Мне показалось, что он был пустой. 

— Да, он должен был быть пустым! — со смехом сказала Тимов. Потом она неуверенно поднялась на ноги. — Лондо... мне пора отправляться спать. 

Лондо посмотрел в окно на темное небо. 

— Я тоже так думаю, — согласился он. 

— Спокойной ночи, дорогой, — сказала она, а потом поцеловала его. Это было совершенно не в ее духе, и Лондо явно удивился. Когда их губы разделились, она коснулась щеки Лондо и мягко сказала: 

— Возможно, мы увидимся позже. 

С этими словами она вышла из гостиной. 

— Как ты думаешь, что она имела в виду? — спросил Лондо, глотнув еще вина. 

— Я... думаю, что она, возможно, хотела бы увидеть тебя позже. 

— Знаешь, мне тоже так показалось, — и Лондо задумчиво посмотрел ей вслед. 

Тут Вир сделал глубокий вздох и произнес: 

— А теперь... расскажи мне о Шив'кале. 

Сначала Лондо ничего не ответил. Будто его мозгу, затуманенному алкоголем, требовалось дополнительное время, чтобы осмыслить эту фразу. Потом он медленно поднял глаза на Вира. Его взгляд был настолько мутным, что Вир не мог понять, какая мысль в них прячется. 

— Что... ты сказал? — спросил он. 

— Я сказал,... расскажи мне о Шив'кале. 

Лондо поманил Вира пальцем. И произнес с грустной улыбкой: 

— Я бы ... на твоем месте... не стал повторять это имя... 

— Но... почему ты не хочешь говорить о Шив'кале? 

Это было все, что Виру удалось вспомнить. 

Теперь до Вира дошло, что в тот момент Лондо схватил винную бутылку и оглушил его. Вот почему у него раскалывается голова. Но понимание ситуации не принесло ему облегчения и не изменило его положения. 

— Помогите! — крикнул он, чтобы посмотреть, что из этого выйдет, но на крик никто не отозвался. Он снова закричал, призывая на помощь, но, как и в первый раз, безрезультатно. 

Вечер закончился, мягко говоря, ужасно... 

Никогда в жизни Лондо не трезвел так резко. Стоило Виру произнести это имя, весь хмель будто ветром выдуло из головы. 

Отчасти это было из–за Стража, который, получив ту же ударную дозу алкоголя, что и его хозяин, находился в полной отключке. Но стоило Виру произнести имя дракха, Страж моментально проснулся. Отчасти оттого, что Лондо мгновенно понял, что надо что–то делать, причем, немедленно. К несчастью, он понятия не имел, что именно следует делать, поэтому воспользовался самым простым и действенным способом решения подобных проблем, особенно, если речь шла о том, чтобы не слышать то, чего не хотелось слушать. Он заставил источник информации замолчать. 

В данном случае этот источник можно было заткнуть, лишь оглушив его, что не составило для Лондо проблем. 

Он стоял над Виром, растянувшимся на полу. Конечно же, вскоре, как он и подозревал, появился Шив'кала. Дракх был мрачнее некуда. 

— Он должен умереть, — сказал Шив'кала. 

— Нет, — ответил Лондо. 

— Просить не имеет смысла. 

— Это и не просьба. Это утверждение. 

Шив'кала угрожающе посмотрел на него. 

— Не противься мне. 

Не говоря ни слова, Лондо пересек комнату и схватил меч, висевший на стене — богато украшенное, но, тем не менее, смертоносное оружие. Лондо вытащил его из ножен и развернулся лицом к дракху. Правой рукой он крепко сжимал рукоять меча. Его намерения были очевидны. 

— Я бросаю вам вызов, — заявил Лондо. — Я убью вас, если придется. 

— Вы сошли с ума, — ответил дракх. — Да вы знаете, что я с вами сделаю... Боль... 

— Да. Боль. Но ведь вы передаете ее через Стража, ведь так? Но Страж сейчас не работает... в полную силу. Впрочем, как и я. Но пьяный безумец с мечом может натворить много дел. 

В качестве иллюстрации своим словам, он сделал два неверных шага по направлению к дракху. Он с трудом держался на ногах. Но от этого клинок, со свистом рассекавший воздух, не сделался менее опасным. 

— Конечно, — сказал Лондо, — вы можете попытаться меня остановить... болью,... но вопрос в том... успею ли я разрубить вас надвое до того, как вам удастся вывести меня из строя? 

— Если ты меня убьешь, — спокойно ответил Шив'кала, — то мое место займет другой из Сообщества. И мой преемник вряд ли будет таким снисходительным, как я. 

— Возможно. Но вы–то будете мертвы. Однако если собственная жизнь ничего не значит для вас, то ваша смерть тоже окажется... бесцельной. 

И он сделал еще несколько шагов, размахивая мечом, как косой. 

Было ясно, что он не блефует. 

Шив'кала не отступил, не испугался, он даже не собирался пугаться. Вместо этого он холодно произнес: 

— Отлично. Тогда посадите его под замок. Мы потом обсудим его судьбу. Даю вам слово, что не буду требовать его смерти,... если вы не будете покушаться на мою жизнь. 

Лондо поразмыслил над этими словами, насколько это было возможно в его состоянии. Потом он отбросил меч, подошел к двери и позвал гвардейцев. Они увидели пьяного императора и валяющегося на полу неподвижного Вира. Они не заметили дракха, который, чему Лондо совершенно не удивился, уже исчез. 

— Арестуйте его, — приказал Лондо. 

— По какому обвинению, Ваше Величество? — спросил один из гвардейцев. 

Лондо уставился на него затуманенным взглядом. 

— Он задавал слишком много вопросов. Молись, чтобы ты не оказался его соседом по камере, — и он, пошатываясь, вышел в коридор. Его мысли путались. 

Он обманывал себя, думая, что можно вернуть прежние времена. Что он может обрести счастье и дружбу. Жить с теми, кого любит. Он просто дурачил себя. Приближая к себе людей, он лишь подвергал их опасности. По крайней мере, так случилось с Сенной, и, ради того, чтобы она осталась во дворце, ему пришлось назначить Дурлу министром. 

Но о дракхах можно было сказать одно: по крайней мере, заключив сделку, они держали слово. 

Но Вир... бедный глупенький Вир, обманутый Вир, который каким–то образом откопал имя Шив'калы, и, произнеся его, подверг себя величайшей опасности. Что же с ним делать? Лондо надо вытащить его из ужасной ситуации, в которую он так безрассудно угодил. 

Друзья, любимые. Теперь ему стало ясно, что он был за них в ответе. Они стали роскошью, которой он не мог себе позволить. До тех пор, пока они будут рядом, он будет продолжать себя обманывать, думая, что может жить, как все. 

Он вошел в свою комнату и замер, как вкопанный. 

В его постели лежала Тимов. 

На ней была соблазнительная ночная рубашка, а на лице играла милая улыбка. Даже во время их медового месяца, за всю их супружескую жизнь, она никогда не была так рада его видеть. 

— Привет, Лондо, — произнесла она. — Я думала, что ты никогда сюда не дойдешь. 

— Ты шутишь? — сказал он ей. 

— Не беспокойся, — заверила она его. — Знаю, что ты немного выпил, так что нет необходимости быть твоей лучшей... 

— Но... сейчас? Сейчас? После всех тех лет? Ты не можешь... 

— Лондо, — произнесла она с такой нежностью, на которую она, как ему казалось, не была способна, — проблема и заключается во „всех тех годах”. Мы столько упустили из–за пререканий и ссор. Мы выплескивали друг на друга гнев на наши семьи, устроившие, против нашей воли, этот брак. Мне понадобилось много времени для того, чтобы осознать, что незачем продолжать вести себя в том же духе. Мне нужно, чтобы и ты это понял. 

Он понял. Ему хотелось поднять ее на руки, любить ее, наверстать все то время, что они потеряли. Но, как бы ему не хотелось этого, он понимал, что это невозможно. Все, кто был близок Лондо, все, кого он любил, имели мерзкую привычку умирать. Надо избавиться от Тимов, ради ее же блага. Чем дальше она будет от него, тем лучше для нее. 

К тому же, на его плече сидело это чудовище. А что, если во время любовных игр она его обнаружит? Вдобавок ко всему, из–за этого стража он никогда не чувствовал себя в уединении. Все, что он или она почувствуют, будет передано Сообществу Дракхов. Одна мысль об этом была ему отвратительна. Чтобы что–то, столь личное, интимное стало достоянием коллективного разума этих тварей? Это все равно, что изнасилование, только Тимов не будет об этом знать. И он, Лондо, станет их орудием. 

Он кашлянул и попытался изобразить радость оттого, что, наконец–то, должно произойти. Тимов же — помоги ему Великий Создатель, — хихикнула, как девчонка. 

— Что такое, Лондо? Ты, никак, нервничаешь? Я не видела тебя в таком состоянии с нашей первой брачной ночи. 

— Я вовсе не нервничал в нашу первую брачную ночь, — лукаво ответил он, стараясь протянуть время. Его мысли неслись бешеным галопом. 

— О, конечно же, нет. Так почему же ты дрожал всю ночь? 

— Ты открыла окно, и там было слишком свежо. 

— А что сейчас здесь тоже... свежо? — спросила она. 

Лондо сглотнул. Он с трудом узнавал эту женщину. Она никогда не была особо пылкой любовницей, даже в молодости, и он приписывал это тому, что она потеряла к этому интерес. Но он подозревал, что она скорее потеряла интерес к нему, нежели к любовным утехам. 

На мгновение он задумался об этом. А потом он почувствовал, что на его плече пошевелился Страж. Как будто его потревожили. И Лондо тут же отбросил эту мысль. Но убедить Тимов передумать оказалось не столь легко. 

Но это было необходимо. Выбора не было. Он просто не мог рисковать — происшествия, подобные сегодняшнему, не должны повториться. 

Лондо неловко потеребил свою рубашку и произнес: 

— Если ты не против... мне нужно выйти на несколько минут... 

— Ненадолго? 

— Да, — кивнул он, а потом попятился из комнаты, не отводя от нее глаз. Отдышался, успокоив бешено стучащее сердце. 

А потом послал за Дурлой. Он прямо и быстро объяснил Дурле его задачу. Глаза министра вылезли на лоб. Конечно, его приказания должны были прийтись Дурле по нраву, возможно, он даже обрадовался подобному поручению, ведь Лондо хорошо знал, как Дурла с Тимов относились друг к другу. Лондо счел несправедливостью то, что в эту ночь из всех троих только один был доволен происходящим — Дурла. Который меньше всех заслуживал этого. Воистину, у Великого Создателя было извращенное чувство юмора. 

Тимов уже начала сомневаться в том, вернется ли Лондо вообще. Это была одна из тех ситуаций, когда ожидающий начинает задумываться о том, сколько еще ему оставаться здесь, и думает так до тех пор, пока не понимает, что тот, кого он ждет, уже не придет. 

Затем она услышала скрип двери и подняла глаза. Лондо стоял и с улыбкой глядел на нее. На нем была свободная рубашка. Он выглядел моложе, привлекательнее и живее, чем когда бы то ни было раньше. Или, возможно, дело было не в нем, а ней самой: быть может, он просто казался ей таким. Как будто все годы ссор и обид были стерты, смыты, подобно моллюскам с корпуса судна. 

Она ничего не сказала. Слова им были не нужны. Он подошел к ней, лег рядом и поцеловал ее так страстно, как еще ни разу не целовал. Ее поразила его пылкость. Ей показалось, что он вложил в этот поцелуй всю страсть, накопившуюся за эти годы, будто он просил прощения за свою язвительность в прошлом... 

...или... 

... или будто они в последний раз вместе. 

Она тут же отбросила эту мысль, как нелепую и излишне подозрительную, сочла ее остатком антипатии, которую они испытывали по отношению друг к другу все те годы. Сейчас настало их время, и ничто не сможет испортить этот мо... 

Дверь в спальню распахнулась. Лондо мгновенно сел в постели, оглядываясь, и Тимов увидела, что в дверях стоят несколько гвардейцев с Дурлой в центре. 

— Если вы не хотите смотреть на город с высоты вашей головы, посаженной на пику, — прорычал Лондо, — то вам надлежит придумать очень веское объяснение своему появлению в этой комнате. 

Дурла сделал два шага вперед и произнес ровно и жестко: 

— Ваше Высочество... с сожалением должен сообщить вам, что мы получили доказательства того, что леди Тимов замышляет заговор против императора. 

— Это же чушь! — тут же ответила Тимов. — Вы что, шутите? 

— Неужели вы думаете, миледи, что я стал бы выдвигать обвинение, не имея на то достаточных оснований? — не скрывая презрения, спросил Дурла. — Я лучше всех понимаю тяжесть обвинения и уровень ставок в этом деле. Так что уверяю вас, что не делал бы подобных заявлений, не обладай я неопровержимыми фактами. У нее есть сообщники, Ваше Величество. Сообщники, которые только и мечтают о том, как свергнуть вас с трона и нанизать вашу голову на ту самую пику, о которой вы только что упоминали. Она выискивает ваши слабые места и, когда обнаружит их, то, вместе с сообщниками нанесет удар. 

— Лондо, прогони его! — ярость Тимов росла с огромной скоростью. — Не слушай эту клевету! Они... он... 

Лондо посмотрел на нее с таким выражением на лице, которого она не могла понять. Казалось, на его лице смешались гнев, ужас и боль великой потери. 

— Я должен был это предвидеть, — спокойно произнес он. 

Она оторопела от того, сколько уверенности было в его голосе. 

— Ты... ты же не хочешь сказать, что поверил в эту ложь? Ты... 

— Почему нет? — резко переспросил он. — Зачем еще ты устроила все это обольщение? Как ты хотела это провернуть, а? Может, при помощи яда? Или просто воткнуть кинжал промеж ребер? Или ты хотела усыпить мою бдительность настолько, чтобы я выболтал тебе что–то, что ты могла бы потом использовать против меня? 

— Лондо! — она не знала, плакать ей, или смеяться и рассердилась еще больше. — Неужели ты действительно так думаешь обо мне? Обо мне? 

— Убирайся вон, — прошептал он. 

— Лондо?.. 

— Вон отсюда! — взорвался он. — Взять ее! В камеру! Немедленно! 

— Ты сошел с ума! — вскрикнула она, вскочив на ноги, а потом гвардейцы схватили ее и выволокли вон. 

Лондо следил за тем, как ее уводили. Ему показалось, будто вместе с ней вырвали его сердца. Ее голос эхом отдавался в коридоре: она протестовала, крича от ярости, но он ничего не мог поделать. Ничего не смел поделать. Он все еще внутренне содрогался от омерзения, думая о том, что дракх наблюдал за его любовным порывом, как исследователь, изучающий поведение подопытной мыши. 

Дурла подошел к Лондо. Он был осторожен, как никогда прежде. 

— Довольны ли вы, Ваше Величество? — тихо спросил он. 

Лондо даже не посмотрел на него. 

— Убирайся! — произнес он совершенно замогильным голосом. 

Впервые за всю жизнь Дурле хватило ума без возражений принять его приказ и удалиться.