Конечно, о славе этого места было известно. Все знали эти истории. Но никто не воспринимал всякие басни всерьез, по-настоящему всерьез. Об этом спорили каждый вечер, но в первое время споры напоминали вечернюю травлю анекдотов детьми, ночующими на свежем воздухе. 

Это случилось за два года до встречи Вира Котто с Тимов. В один прекрасный день камердинер Лондо Моллари, Дансени, буквально ворвался в тронный зал. Лондо едва взглянул на выражение его лица, как тотчас обо всем догадался. 

— Она здесь, так? — вот все, что произнес Лондо. 

Дансени просто кивнул, и этого было достаточно. Он долгое время служил Лондо, и ни одно, даже самое сложное и опасное поручение, кажется, никогда его не пугало. Но теперь он выглядел совершенно сбитым с толку, чуть ли не испуганным, и это однозначно дало Лондо понять, что прибыл маленький кошмар в лице Тимов. 

Лондо тяжело вздохнул. Он знал, что это, рано или поздно, случится. Не знал только, когда именно. 

Чем-то она напоминала ему смерть. Хотя, нет: на самом деле он имел ясное представление о том, какой она будет и когда это случится. Это привело его к мысли о том, что Тимов гораздо более непредсказуема и страшна, чем сама смерть. „Возможно, ее бы заинтересовала эта идея”, подумал Лондо. 

— Пусть войдет, — вот и все, что мог сказать Лондо. Камердинер благодарно кивнул. Лондо отлично понял, чему тот радуется. Видимо, последнее, чего хотел бедный малый — это вернуться к Тимов и сообщить о том, что у императора нет времени для того, чтобы ее принять. 

Спустя мгновение внутрь ворвалась Тимов и оглядела тронный зал. На ее лице застыло неопределенно-недовольное выражение, будто она пыталась сообразить, что бы здесь переделать. 

Затем она взглянула прямо на Лондо. 

— Зачем здесь эти ужасные гардины? Тебе нужно больше света. 

— Я так и знал, — пробормотал Лондо. 

— Что? 

— „Что” — определенно, этот вопрос стоит перед нами, Тимов. Допустим, в варианте: „Что ты здесь делаешь?” 

— И это все, что я слышу от тебя, Лондо? Грубый допрос? Враждебность? А ведь я, все-таки, твоя жена. 

— Да. Ты моя жена. Но я, — Лондо поднялся с трона, — твой император. И ты выражать должное уважение, как подобает приличной женщине в присутствии высшего правителя Республики Центавр. 

— Ох, подумаешь, — презрительно ответила Тимов. 

Тогда Лондо спустился с тронного возвышения и медленно приблизился к ней. 

— Преклони колено, женщина. Если бы ты ответила так на прямой приказ императора Картажье, он бы немедленно отрубил тебе голову. Ты должна преклонять колени в моем присутствии и открывать рот лишь тогда, когда я позволю тебе говорить, и повиноваться моим приказам, иначе, клянусь Великим Создателем,... я прикажу выгнать тебя и немедленно казнить, а твою голову насадить на кол в качестве предупреждения другим непослушным женам! Ты поняла меня?! 

Но Тимов даже не шелохнулась. Ее лицо сейчас было всего в нескольких сантиметрах от его лица. Потом она вынула из рукава носовой платок и вытерла правый уголок рта. 

— Что ты делаешь? — спросил Лондо. 

— Ты плюнул мне прямо сюда. Вот, еще осталось. 

Лондо просто не мог в это поверить. Он чувствовал, что оказался в каком-то кошмарном сне и не может проснуться. 

— Ты что, совсем спятила? Ты разве не слышала, что я сказал? 

— Да. Если ты о том, чтобы приказать гвардейцам вывести меня отсюда, и сделать из моей головы украшение для твоего дворца, тогда тебе, чтобы отдать такой приказ, вовсе не обязательно выглядеть бешеным зверем. Став женой императора, я хотя бы понимаю, что должна следить за своей репутацией. А тебе пора подумать о своей. Вот так, — она убрала платок, а потом спокойно сложила перед собой руки. — Ладно, я готова, — она вздернула подбородок, — зови гвардейцев. Прогони меня, ибо я вела себя недостаточно раболепно. Знаю, что ты всегда мечтал об этом. 

Некоторое время он внимательно разглядывал ее, разинув от изумления рот. А потом, медленно качая головой, вернулся к трону. 

— Мне интересно, — продолжала Тимов, как будто ей не было понятно, что разговор на эту тему окончен, — какой вид казни ты предпочтешь? Ты отрубишь мне голову, или меня убьют каким-нибудь другим образом, и лишь потом обезглавят? Мне нужно знать, что надеть на казнь. Например, при отсечении головы обязательно прольется уйма крови, поэтому стоит надеть что-нибудь цвета артериальной крови, чтобы не так бросалось в глаза. Но если казнь будет менее кровавой, например, отравление, тогда я, пожалуй, надену одно из моих голубых платьев, возможно, то самое, с большим вырезом. Знаю, оно выглядит весьма дерзко по сравнению с моими обычными нарядами, но, раз это будет мое последнее появление на публике, почему бы и нет? Конечно, то платье из золотой парчи могло бы... 

— О, заткнись же, наконец, — вздохнул Лондо. 

Она действительно на мгновение замолчала, а потом произнесла необычайно заботливым тоном: 

— Кажется, ты устал, Лондо? Может, мне самой вызвать гвардейцев? 

— Великий Создатель... Не могу в это поверить. Это невероятно. 

Она скрестила руки. 

— Что невероятно? 

— То, что я действительно скучал по тебе, — как бы не веря собственным словам, произнес он. 

— Да. Я знаю это. 

— Никогда бы не подумал, что дойду до этого. 

— Хочешь знать, почему ты скучал по мне? — спросила она. 

— Ты можешь помолчать? 

Тимов медленно обошла вокруг трона, не обращая внимания на его слова, а потом холодно произнесла: 

— Потому что для твоего окружения ты — только император. Но ты не всегда был императором. Ты привык быть просто Лондо Моллари. Это лицо является естественным для тебя, и я уверена, что тебе, в некоторой степени, хочется вернуться к прежним дням. Вот почему ты так одинок... 

Он бросил на нее косой взгляд. 

— Кто сказал, что я одинок? 

— Никто, — ответила она, пожав плечами. — Я просто догадалась, что... 

— Не-е-ет, — он покачал пальцем, глядя на нее. — Теперь все ясно. Ты разговаривала с Сенной, ведь так? 

— Сенна, — Тимов сосредоточенно нахмурилась. — Не могу припомнить никого с таким именем... 

— Не пытайся меня обмануть, Тимов. Я настолько привык к таким попыткам, что могу заметить ложь в устах даже самого искусного лжеца на свете. Но ты — далеко не самая искусная лгунья, потому что имеешь дурную привычку всегда говорить то, что у тебя на уме. Полагаю, что если бы ты попыталась солгать, у тебя бы свело судорогой челюсти. 

— Буду считать это комплиментом, — вздохнула она. — Да. Сенна разговаривала со мной. 

— Я так и знал. 

— Она беспокоится о тебе, Лондо. Одному небу известно, как мало вокруг тебя подобных людей. Другие беспокоит лишь то, как использовать тебя ради своих корыстных целей. 

— Как ты об этом догадалась? 

— Просто я знаю, как люди мыслят, Лондо. Знаю, что твое положение притягивает к тебе определенный тип людей, которые играют в определенные игры. 

— А во что играешь ты, Тимов? — спросил он, ткнув в нее пальцем. — Разве я могу поверить в то, что ты пришла сюда лишь потому, что искренне беспокоилась за меня? Я верю в это так же, как и в твои заявления о том, что ты впервые услышала о Сенне. 

— Мне плевать на то, что ты думаешь, Лондо. Я устала оттого, что ты держишь меня на расстоянии вытянутой руки. Как жене императора, мне полагается определенный общественный статус, власть, деньги. Но ты даже не пытался связаться со мной, пригласить сюда, присоединиться к твоему окружению, как положено жене императора. 

— Тебе же это не нужно. 

— Верно. Титула и земель рода Моллари мне вполне достаточно, да и положение у меня гораздо более высокое, нежели у бедняжки Даггер или у Мэриел... 

— „Бедняжки” Даггер или Мэриел? — он засопел. — Ты хочешь сказать, что тебе, на самом деле, в чем-то, жаль их? 

— Нет, я не стану оскорблять твой разум подобными заявлениями. Но я слышала, что они оказались в ужасном положении... 

— И ты ничего не предприняла, чтобы помочь им, используя собственные средства? 

— Нет, конечно, — фыркнула Тимов. — Я поступаю с ними так же, как они поступили бы со мной. 

— На тебя, Тимов, как всегда, можно рассчитывать. 

— Понимаю, ты хотел, чтобы это прозвучало саркастически, но ведь ты сам прекрасно знаешь, что всегда можешь на меня рассчитывать. Держу пари, что даже теперь, когда ты, по твоим же собственным словам, окружен всеми этими подпевалами, блюдолизами... и прочими подонками, тебе нужен кто-то, кто был бы откровенен с тобой, честно высказывал бы, что у нее на уме... 

— Что „у нее” на уме, — грустно повторил Лондо. 

— ...и никогда бы тебя не предал. Ты сам сказал это, Лондо. Рядом со мной ты всегда знаешь, кто ты есть на самом деле. 

— Но мое нынешнее положение в корне отличается от прошлого, Тимов. Теперь я — император. Ставки поднялись. 

— Но не для меня. У Дурлы, Лиона и прочих твоих придворных есть резон попытаться убрать тебя, потому что они тогда могут попробовать сами захватить власть. Но, я, с другой стороны, обладаю лишь той властью, которую ты лично мне даешь. Если ты исчезнешь, исчезну и я. Поэтому для меня на кону стоит еще больше. 

— Так ты здесь не ради денег. Что еще тебе нужно? 

Тимов медленно подошла к окну и посмотрела на Приму Центавра. Лондо заметил, что она провела рукой в белой перчатке по стеклу, а потом посмотрела на свои пальцы. Видимо, ей не понравилось увиденное, потому что она неодобрительно покачала головой. Лондо постарался запомнить, что надо будет поговорить с прислугой, ответственной за уборку. 

— Если бы мне были нужны лишь деньги, Лондо, — произнесла она после некоторого раздумья, — то я бы не согласилась на переливание крови для того, чтобы спасти твою жизнь там, на Вавилоне 5, несколько лет назад, когда ты лежал в коме. Мне нужно было просто не вмешиваться, чтобы дать тебе умереть — как поступили две остальные жены — препоручив тебя вечности. 

— Я думал, что ты никогда мне об этом не расскажешь. 

— Нет. Но я почувствовала, что... — она внезапно остановилась, повернулась и взглянула на него. — Подожди. Как ты... узнал? Ты знал? 

— Ну, конечно же, я об этом знал. Ты что, думаешь, я — полный идиот? 

— Но... но как? 

— Один из врачей Франклина проболтался, что мне сделали переливание крови. Я знал, что у меня редкая группа крови, и я также знал, что у тебя такая же, потому что мы проходили медицинское обследование перед вступлением в брак. Поэтому я спросил у врача, не ты ли, случайно, была моим донором. Он подтвердил, что это была ты, но попросил меня сохранить все в тайне. 

— Так вот почему ты решил оставить меня своей женой, — она уселась на небольшой диванчик, стоявший около окна, в изумлении покачивая головой. 

— Он просил, чтобы я сохранил его слова в тайне, потому что не хотел, чтобы Франклин узнал о том, что он тогда... как там говорят земляне? Стал бы метать горох... Но зачем ты сказала мне об этом сейчас, после стольких лет? 

— Потому что, — сказала она, чуть растерянная оттого, что ее тайна оказалась раскрытой, — я хочу, чтобы ты знал, что можешь доверять мне. 

— Если ты имеешь в виду, что я могу быть уверен в том, что ты не предашь меня... ну, конечно же, я в этом не уверен. Просто, — быстро добавил он, увидев, что она подавлена его словами, — я никому не могу доверять. Печально, но это факт. 

— Я останусь здесь на некоторое время, Лондо, — заявила Тимов. — Я обязательно найду, чем занять свои дни и ночи здесь. Вообще-то, Сенна вполне могла бы взять здесь позитивную женскую роль на себя. 

— И ты считаешь, что можешь подыскать ей такую? — спросил Лондо. 

Тимов поджала губки, показывая, что „нам вовсе не смешно”. Это было ее обычное выражение лица, и строила она такую физиономию просто великолепно. 

— Если ты действительно так одинок, как кажется Сенне,... то ты снова позовешь меня. Что же до меня, я сумею воспользоваться теми привилегиями, которые положены твоей жене. 

— Конечно, если я не разведусь с тобой, — спокойно произнес Лондо. 

Она пристально смотрела на него. 

— А ты намерен это сделать? 

— Не знаю. Я просто обдумываю все варианты. 

— Хорошо. Можешь разводиться, — чопорно ответила она. — А пока ты этого не сделал, будь добр, попроси кого-нибудь перенести мои вещи в мою комнату. Уверена, что где-нибудь в этом разукрашенном мавзолее ты сможешь отыскать для меня обычную комнату. Полагаю, что так будет гораздо лучше, нежели делить с тобой ложе, — она передернула плечами. — Я до сих пор помню, что за ужас ты устроил с Даггер и Мэриел. Сущее бесстыдство. 

— О, да, — с ностальгией произнес он. — Как ты тогда это обозвала? А, „моя сексуальная олимпиада”. 

Она громко цокнула языком. 

— Это же нелепо, Тимов, и ты это знаешь. Чтобы я позволил тебе жить здесь, слоняться по всему дворцу, высказывая недовольство мной? Чтобы ты унижала меня перед... 

— Разве я об этом говорила, Лондо? Будь так любезен, не приписывай мне те слова, которых я не произносила, и не приписывай поступки, которых я не собиралась совершать. Мне бы в голову не пришло говорить в присутствии твоих подчиненных что-либо, хоть отчасти, унизительное, или, каким-либо образом, подрывать твой авторитет. 

Он уставился на нее, чувствуя себя так, будто его огрели обухом по голове. 

— Ты это серьезно? 

— Конечно, серьезно. Уважение к личности — это одно. Но уважение к должности — это нечто иное. Личное есть личное, а общественное есть общественное, Лондо. Для меня нет ничего более подлого и лицемерного, чем пользоваться привилегиями жены императора, одновременно унижая этого самого императора на глазах у его подчиненных. Я пришла сюда для того, чтобы помочь тебе править, Лондо. Править мудро и справедливо. Но ты не можешь править, если тебя не уважают, а женщина, которая унижает своего правящего мужа в присутствии других, одновременно унижает всю Приму Центавра. Ибо, пока ты являешься императором, ты являешься самой Примой Центавра, и да помогут нам небеса. 

— Ясно. 

Он помолчал пару секунд, а потом протянул руку и нажал на маленькую кнопку около трона. Раздался звонок, и тут же вошел Дансени. Камердинер с явной опаской посмотрел на Тимов. 

— Будь добр, немедленно проводи мою жену в Покои Императрицы, и доставь туда ее вещи. 

— Будет сделано, Ваше Величество, — ответил камердинер, послушно кивнув. Затем он запнулся и спросил. — Куда ... куда именно ее проводить, Ваше Величество? 

— Куда моя жена пожелает, — ответил Лондо. 

— Благодарю вас, Лондо, — произнесла Тимов. — Я оставлю вас сейчас, чтобы принять ванну, смыть с себя дорожную пыль. 

А потом, к величайшему изумлению Лондо, Тимов, склонив голову, сделала реверанс и преклонила колено с такой элегантностью, будто проделывала это всю свою жизнь. Потом она вытянула руку, предлагая ему. 

Удивленный Лондо шагнул с трона, взял ее, а потом нежно поцеловал ее пальцы. 

Тимов подняла на него глаза, и в них промелькнула веселая искорка. 

— Если мы будем все делать правильно, Лондо, — тихо произнесла она, — то мы будем получать от этого некоторое удовольствие. 

С этими словами она встала, повернулась и вышла из тронного зала. 

Он сидел некоторое время в молчании, а потом тихо начал считать вслух: 

— Три... два... один... 

— Почему вы считаете? — услышал он голос Шив'калы. 

— Да так, просто развлекаюсь, — ответил Лондо, даже не утруждаясь повернуться к нему. — Ведь вы позволите мне такие незначительные слабости, надеюсь? У меня бывает так мало подобных дней. 

— Эта женщина. 

— Что, женщина? — спросил Лондо. 

— Мы... не знаем, чего от нее ожидать. 

— Женщинам это свойственно. 

— Если она будет здесь,... могут возникнуть проблемы. Ее лучше отослать. 

— Просто так, без видимого повода? — возразил Лондо. 

— Вы — император. Вы не обязаны никому ничего объяснять. 

Тогда Лондо встал, спустился с тронного возвышения и прошел прямо к тому, вечно остававшемуся в тени, углу комнаты, откуда всегда появлялся Шив'кала, будто материализовывался из другого измерения. 

— Даже император не может сделать что-либо, не имея на это достаточно веских причин, — произнес Лондо. — Императоры, поступавшие подобным образом, теряли популярность. А следом, зачастую, и жизнь или, по крайней мере, некоторые части тела, к которым я слишком привык. Нет уж, благодарю покорно. Я в состоянии контролировать Тимов. 

— Мы с этим не согласны, — на мгновение Шив'кала замолчал, а потом вышел на пол шага из тени. На его лице, как всегда, застыла изумленно-презрительная гримаса. 

— Вам ведь нравится эта женщина, не так ли? Невзирая на ваше хвастовство и на ее резкость... она до сих пор нравится вам. 

— Вряд ли здесь уместно слово „нравится”. 

— Тогда что это? 

— Вы, — заявил Лондо, ткнув в дракха пальцем, — даже представить себе не можете, что я чувствую. Эта женщина вместе с остальными моими женами все время доставала меня, ныла и требовала, чтобы я добивался высокого положения в обществе. Они хотели, чтобы я добивался власти для того, чтобы у них, в свою очередь, появились значительные привилегии и удобства. Они никогда не прекращали требовать. А Тимов орала громче всех, что мне никогда ничего не добиться. Когда мне предложили должность на Вавилоне 5, я знал, что это была шутка. Но я все равно согласился, лишь бы убраться от них подальше. А теперь я достиг самого высокого положения, о котором может только мечтать центаврианин. И я готов согласиться с вами: я буду рад, если она будет рядом со мной, чтобы собственными глазами увидеть, что ее муж, ничтожество, по ее мнению, смог достичь вершины. Что теперь я — гордость и могущество Центаврианской Республики. Я стал частью истории, ныне здравствующей частью, императорской линии Примы Центавра. Что я... 

— Наш слуга. 

Это были жесткие, но верные слова. Лондо нечего было ответить. 

— Пусть останется, раз это так вас радует, — тихо произнес Шив'кала. — Но не подпускайте ее к себе слишком близко. 

— Этого не случится, — заверил его Лондо. — Она сама не испытывает особого восторга от близости со мной. Сейчас ей хочется вкусить сладость власти и престижа, но я знаю ее. Скоро ей это надоест. И она устанет наблюдать за тем, как уважительно относятся ко мне окружающие. Она скоро поймет, что не может больше сдерживать свой едкий язычок, это для нее слишком тяжелое испытание. Она выйдет из себя, и тогда я избавлюсь от нее без особых проблем. 

— Вот и хорошо. Но помните, Лондо... если все пойдет не так, как вы сказали,... то последствия падут на вашу голову, — с этими словами Шив'кала скрылся во тьме. 

— Последствия падут на мою голову, — повторил Лондо, передразнивая дракха. — Как будто этого уже не случилось! 

— Вы похудели, Вир. У вас истощенный вид. Вам нужно хоть что-нибудь есть, — произнесла Тимов, дочь Алгула, жена Лондо Моллари. 

Вир немедленно вскочил на ноги, хлопнул рукой по животу. 

— Я... на самом деле слышал много комплиментов по этому поводу. 

— Ну, дай-ка я на тебя взгляну — сказала Тимов. Подошла к нему, схватила его за плечи и повертела в разные стороны, как будто оценивала кусок мяса. Он попытался что-то сказать, но она шикнула на него, не прерывая своего занятия. Наконец, она развернула его обратно лицом к себе и грубовато сказала: 

— Пожалуй, так лучше для вашего здоровья... хотя... теперь вы стали не таким необъятным, как раньше. 

— Я не... Что? 

И Вир был просто ошарашен, когда Тимов крепко обняла его. 

— Рада видеть тебя, Вир, — сказала она. Потом отступила на шаг. В ее глазах плясали веселые искорки. — Бедный, вечно мучавшийся из-за жестокого обращения, мальчик на побегушках. Когда я впервые увидела тебя, то подумала, что ты не выдержишь и года. Но теперь ты — посол на Вавилоне 5, — она всмотрелась в его лицо. — Ты стал таким бледным. И морщин прибавилось. А твои глаза... — она взяла его за подбородок и заглянула ему прямо в глаза. Ее взгляд, однако, был добродушным. — Эти глаза видели ужасные вещи. Не так ли? Ты охотнее закрыл бы глаза, чем смотреть в упор на то, что тебе довелось увидеть. 

— Ну... да... но, если бы я так поступил, то все время бы натыкался на мебель. 

Она засмеялась, а потом жестом пригласила его сесть. Он так и сделал, а она уселась рядом. 

— Не сочтите за дерзость, леди Тим... императрица Тимов... 

— Просто Тимов. Ведь мы же давно знакомы. 

— Да? А мне казалось... ну, да, конечно, — Вир почувствовал, что окружающий мир завертелся. Ему потребовалось некоторое время для того, чтобы вновь обрести почву под ногами. — Тимов,... а что вы здесь делаете? И давно вы здесь? 

— Почти два года, — ответила Тимов. — Сильно сомневаюсь, что Лондо предполагал, что я задержусь здесь так надолго. На самом деле, я и сама этого от себя не ожидала. Просто так... получилось. 

— Получилось... как? Вы и он... — Вир не знал, как ему закончить предложение. 

— Секрет успеха нашего брака всегда заключался в раздельном существовании, — сказала Тимов. — Я бы не сказала, что мы и сейчас часто виделись. Но, когда это случалось, встречи доставляли нам обоим... удовольствие. Нам пришлось через многое пройти за последнее время, Вир... особенно ему. И это изменило его. Что-то в нем появилось, но, кое-что... исчезло. Думаю, что он сейчас пытается восстановить былое равновесие. 

— И вы помогаете ему в этом? 

— Немножко, в некотором роде — призналась она. — Есть очень много дел, требующих... 

И тут дверь распахнулась. Быстрым шагом в комнату вошел Дурла... и застыл на месте, увидев Тимов с Виром. Он изобразил на лице улыбочку, но было ясно, чего это ему стоило. 

— Посол Вир, — произнес он приветливо, но скривившись при этом, словно от горькой пилюли. — Слышал, что вы вернулись. Вам следовало предупредить нас о вашем визите. Ваше Высочество... — и он поклонился Тимов, — могу я обсудить с послом некоторые вопросы? Уверен, что у вас есть другие, более важные дела, которые... 

— Что может быть важнее разговора со старым другом? — усмехнувшись, ответила она. — Нет, в данный момент, нет. Конечно, я обязана, в какой-то мере, уважить министра. Министр, — она повернулась к Виру, — из кожи вон лезет, дабы избавить меня от лишних хлопот. Или это не так, министр? 

— Со всем уважением, Ваше Высочество, я не думал, что вы так к этому отнесетесь. 

— Уверена, что не думали, — ровным голосом ответила Тимов. Этот тон всегда повергал Вира в трепет. — Теперь, если это вас не обидит, министр, мы с Виром сейчас заняты. Уверена, что вы не собираетесь мешать нам, не так ли? 

— Конечно же, нет, — ответил Дурла с низким поклоном и, попятившись, вышел. 

Встревоженная Тимов повернулась к Виру и сказала: 

— Этот тип здесь в каждой бочке затычка. Он ужасно меня раздражает. Не могу понять, почему Лондо держит его, но он меня даже слегка пугает. Окружил себя прихлебателями, рассадил их на все важные посты. Его прихвостни больше преданы ему, нежели Лондо. Я найду способ выгнать из дворца его самого и его свору. На данный момент, это моя главная забота. Ну, и Лондо... 

— И я о нем беспокоюсь. 

— Можешь сказать поконкретнее, зачем ты здесь? — спросила она. 

Внутренний голос подсказывал Виру, что надо быть крайне осторожным. Он не знал, как именно, но почувствовал, что не стоит говорить Тимов о Кейне. Скорей всего, она решила бы, что его используют, или что он свихнулся, связавшись с техномагом, пусть и начинающим. 

— До меня дошли кое-какие слухи, — осторожно произнес он. 

— Какие слухи? — она наклонилась к нему, и стало ясно, что ему не отделаться туманными намеками. 

Но, так как Вир совершенно не умел обманывать, он знал, что если он попытается солгать, то его жалкие потуги сразу станут заметны. Поэтому он постарался припомнить разговор с Кейном, и ему в голову пришла мысль: 

— К0643. 

Она удивленно посмотрела на него. 

— Что это такое? 

— Это... связано с раскопками, — ответил он. 

— Раскопками? — Тимов откровенно смутилась. 

Неудивительно. Вир и сам был этим ошеломлен. 

— Да я просто услышал,... в общем,... что-то странное, касающееся их. Надеюсь, что Лондо об этом знает... 

— Давай-ка сперва посмотрим, сумею ли я что-нибудь об этом разузнать, — задумчиво произнесла Тимов. — Пойду, проверю, что Лондо знает о твоем прибытии. Может быть, ему захочется встретиться с тобой сегодня вечером. А я пока сделаю запрос об этой... К0643, ведь так ты сказал? 

Он кивнул. 

Она встала и сказала: 

— Пойдем, я покажу тебе твою комнату. 

— Благодарю вас. И... если вы позволите мне это сказать, Тимов... мне действительно приятно было общаться с вами. Особенно после моих недавних приключений... 

— Приключений? — она с любопытством взглянула на него. — Каких? 

— Ох, ну... не о чем беспокоиться. Это мои проблемы... ну... и ничьи больше... 

— Вир, — нетерпеливо сказала она, — просто скажи мне, что ты имел в виду. 

— Ну,... просто, когда я увидел вас, то я... мне так стыдно об этом говорить... 

— Тебя это не должно беспокоить, Вир. Просто скажи то, что думаешь. 

— Ладно. Я увидел вас и подумал: „О, Великий Создатель, только не еще одна жена Лондо! Только не это, особенно после моего общения с Мэриел”. Но теперь я понял, что совершенно... 

Она схватила его за руку и усадила так резко, что диван под ним задрожал. Она села напротив него и очень медленно произнесла: 

— Что еще... за „общение”... с Мэриел? 

Он все ей рассказал и, по ходу рассказа Тимов постепенно бледнела. Он опустил лишь подробности разговора Мэриел с невидимым „советником”. Но в общих словах дал понять, что его лично сильно уязвили. Когда он закончил свой рассказ, она прошептала: 

— Ты — невероятный счастливчик... 

— Счастливчик? — он не был уверен в том, что не ослышался. — Тимов, при всем моим уважении к вам, но как все это можно назвать „везением”? 

— Тебе повезло, — ответила она, — что ты до сих пор жив.