Месяцы пролетели, будто дни. 

Вир был счастлив, как никогда. Хотя Мэриел вовсе не жила с ним постоянно. Все обстояло с точностью до наоборот. Она то появлялась, то улетала со станции, ссылаясь на то, что ей нужно навестить друзей или компаньонов. Но, судя по всему, Вавилон 5 стал для нее домом, и Виру часто доводилось испытывать несказанную радость, услышав о ее возвращении. Когда они были вместе, он находился на седьмом небе от счастья. Но, даже когда они были порознь, Вир чувствовал себя совсем другой личностью, нежели раньше. Даже походка его изменилась — стала более упругой и уверенной. 

Более того, встречая знакомых, он теперь отважно здоровался с ними или махал рукой в знак приветствия. Он мог подойти прямо к ним, обратиться по имени, спросить, как дела. Иными словами, стал вести себя так, будто имел полное право жить здесь, как все. И окружающие начали относиться к нему иначе, обращаться с подобающим уважением. Когда рядом с ним не было Мэриел, они неизменно спрашивали о ней. Если она была с ним, то они смотрели на Вира с откровенной завистью. 

Вир просто упивался каждым подобным моментом. Он чувствовал себя так, будто, наконец, встал на ноги. Но потом, в одночасье, все рухнуло. 

Мэриел только что в очередной раз улетела с Вавилона 5, и Вир, проводив ее, возвращался в свою каюту. Он шагал широко и энергично, несмотря на то, что было уже поздно. Как обычно, он на мгновение остановился посреди комнаты, уже начиная скучать по Мэриел. Ее всюду сопровождал особенный запах, запах ее духов. Он никогда не спрашивал, как они называются. Для него это не имело значения. Главное, это был прелестный запах. Все в ней было прекрасно, удивительно... 

Он взял ее фотографию, которая теперь постоянно украшала полку в его каюте, и улыбнулся, разглядывая ее. 

И вдруг картинка произнесла: 

— Приветствую вас, советник. Все идет хорошо. 

Вир вскрикнул и выронил фото. Она упала на пол, и Вир в немом удивлении уставился на нее. 

Фотография начала двигаться, будто это было не фото, а видеоизображение. И снова раздался голос Мэриел: 

— Завтра, в соответствии с вашими инструкциями, я улетаю на планету Нимуе. Заместитель министра обороны предложил мне остаться там на длительный срок — он решил продлить мне визу в прошлом месяце за завтраком, и я не могла ему отказать. Полагаю, что он поделится со мной некоей интересной информацией о военном ведомстве Нимуе, — она замолчала, улыбнулась и кивнула, будто слушала чьи–то слова, которые Вир не мог слышать. — Нет, советник. Сомневаюсь, что он знает о том, что собирается поделиться со мной этой информацией. Но у меня есть дар убеждения,... как вам хорошо известно. 

Вир вспомнил тот завтрак. Он там присутствовал. Теперь он вспомнил, что заместитель министра обороны Нимуе был весьма увлечен Мэриел. Но он тогда не обратил на это внимания. Мэриел притягивала к себе многих, но всегда возвращалась к нему... 

Но... самое интересное заключалось в том, что портрет, к удивлению Вира, продолжал разговаривать. Как это могло быть? Должно быть, это какое–то мошенничество. Мэриел улетела вовсе не на Нимуе,... она же вернулась на Приму Центавра, чтобы навестить кого–то. Так она ему сказала... 

— Нет, советник, сомневаюсь, что Вир что–либо заподозрит. Он, как и прежде, дурачок. Но полезный дурачок. Он служит нашим целям, хотя и не подозревает об этом. 

— Прекрати! — закричал Вир, глядя на фото, но картинка никак не отреагировала на его слова. — Прекрати это! Хватит! 

И вдруг фото, на самом деле, замолчало. Изображение Мэриел стало прежним. Вир смотрел на нее, его грудь вздымалась, но он не сразу заметил, что тяжело дышит. 

— Правда горька, — произнес чей–то голос. 

Вир резко обернулся. Изумленно вгляделся, но изумление быстро сменилось гневом. 

— Ну, конечно же. Кейн. Я должен был об этом догадаться. 

Начинающий техномаг слегка поклонился, будто актер на сцене. Его рука крепко сжимала посох. Он стоял прямо напротив двери, которая уже закрылась за его спиной. 

— Он самый, — согласился Кейн. 

Вир не видел его после того случая с Ремом Ланасом. Вспоминая произошедшее, Вир чувствовал, что все это больше походило на странный сон. Кейн появился в критический момент его жизни, а потом исчез, будто его никогда не было. Хотя Вир был уверен, что тот вскоре обязательно даст о себе знать. Поэтому, не получив никакого сигнала от техномага за столь долгое время, он уже начал думать, не померещилось ли ему все это. 

И вот иллюзия вернулась. Но теперь Вир ни капельки не боялся. Он ткнул дрожащим от гнева пальцем в упавшую фотографию. 

— Это... это была жестокая шутка. Зачем... 

— Это вовсе не шутка, Вир, — ответил Кейн. — Это подлинная запись. Мы наблюдали за ней с тех пор, как она появилась на станции. Когда стало ясно, что она собирается здесь остаться... 

— Мы? — переспросил Вир. — Вас что, здесь много? 

— Нет, — быстро ответил Кейн. Кажется, он был слегка раздосадован. — Я хотел сказать „я”. 

— Мне плевать на то, что вы хотели сказать! — заявил ему Вир, даже не пытаясь скрыть гнев. — Сделать такое с Мэриел, превратить ее портрет в... 

— Вир, послушайте меня. Я ничего не делал. Все это было на самом деле. Даже начинающий техномаг знает способ. 

— Тогда найдите способ убраться! 

Вир шагнул к Кейну, будто желая схватить его, но Кейн вытянул посох и ткнул его концом в подбородок Вира. 

— На вашем месте, — угрожающе произнес он, — я бы не стал этого делать. 

Эти слова заставили Вира остановиться и прийти в себя. 

— Просто мне хочется, чтобы вы ушли, — упрямо повторил Вир. — И мне хочется, чтобы вы отстали от Мэриел. Этот фокус, что вы сотворили... да, это фокус! Не больше! 

— Вы не понимаете, — сказал ему Кейн, медленно опуская посох. — Путь техномага — это путь истины. На этом основана вся наша „магия”, она прочно привязана к действительности. И мы никогда не сворачиваем с этого пути... никогда. Если кто–либо из нас использует свою силу ради обмана, он нарушит наш самый священный принцип. 

— А если я куплюсь на слова, которые вы вложили в уста Мэриел, то оскверню мой самый священный принцип! — отрезал Вир. 

— Вы не должны винить себя, Вир Котто. Мэриел совсем не такая, какой кажется. Даже она сама не подозревает обо всех своих способностях,... так что вы должны испытывать хоть какое–то облегчение. Потому что, если она... — он чуть вздрогнул. 

Вир снова указал на дверь. 

— Вам не удастся убедить меня том, что Мэриел — это ничто иное как... 

— Возможно, ее собственные слова окажутся более убедительными, — ответил Кейн. 

Прежде чем Вир успел возразить, изображение Мэриел вновь заговорило с неизвестным „советником”. 

— Бедняга Вир... Если честно, мне почти что жаль его, — промурлыкала Мэриел. — Другие послы определенно недолюбливают центавриан... и испытывают особое удовольствие, общаясь с центаврианкой, которая довольно нелицеприятно отзывается о своем „любовнике”. И, конечно же, совместные развлечения делали их более податливыми в разговорах со мной. Так что, кто, в конце концов, остался в дураках, а? 

— Это зло, — сказал Вир. — Я вижу воплощенное зло, я уже сталкивался с тем, как оно действует, а это — одна из самых низких проделок, которые мне довелось видеть на своем веку, Кейн, — его голос становился все сильнее, как и ярость. — Или вы сейчас это вырубите, или я... 

— Он поднялся всего лишь до третьего, представляете? А обычно и того ниже, — продолжала Мэриел. 

Вир, глядевший до сих пор на Кейна, обернулся к портрету. Его лицо стало белым, как полотно. 

— Что она имела в виду? — спросил Кейн. Кажется, он был заинтригован. — Признаюсь, что я не совсем понял, о чем она говорила. Это... 

— Заткнитесь, — глухо буркнул Вир. 

Изображение Мэриел засмеялась. 

— Знаю, советник, знаю. Делаю все, что могу, чтобы изображать страсть. Возможно, мне стоит брать с собой что–нибудь почитать, пока Вир забавляется... 

— Заткнись! — заорал Вир, но, на сей раз, он обращался не к Кейну. Он схватил фотографию и с размаху швырнул в стену. Рамка сломалась, а Вир застыл, опираясь рукой о стол. Он старался держаться прямо, хотя чувствовал, что ноги дрожат от слабости. Кейн открыл было рот, но Вир поднял палец и сказал: 

— Помолчите. Мне нужно кое–что проверить. 

Мгновением позже на экране внутренней связи станции появилось лицо Зака Аллена. Начальник службы безопасности не выглядел ни чуточки усталым, но, учитывая поздний час, Вир решил, что обязан сказать: 

— Надеюсь, что я вас не разбудил? 

— Меня? Не–а. Я сплю только на дежурстве, — ответил Зак, сохраняя на лице обычное невозмутимое выражение. Затем он чуть наклонил голову и спросил: — Вир, с вами все в порядке? Вы выглядите... 

— Мне нужно, чтобы вы кое–что проверили для меня. Мэриел... когда она улетала со станции несколько часов назад,... у вас есть данные о том, куда она направилась? 

— Не могу сказать об этом наверняка, потому что она могла с легкостью пересесть где–нибудь. Но мы проверим ее билет. Обычная процедура. 

— Где это? Я имею в виду, где она? 

— А что, какие–то проблемы? 

— Сам пока не понял. Пожалуйста, вы можете просто это выяснить? 

— Если возникли какие–то затруднения, я... 

— Вы не могли бы это выяснить? 

Явно пораженный яростью, прозвучавшей в голосе Вира, Зак кивнул, добавив: 

— Оставайтесь на связи. 

На экране загорелась надпись „Пожалуйста, подождите”, а потом, спустя пару секунд, на нем снова появилось лицо Зака. 

— Нимуе. Она отправилась на Нимуе. Вам это что–нибудь говорит? 

— Да. Да, говорит. Благодарю... вас. 

— С Мэриел все в порядке? — спросил Зак. — Надеюсь, что ничего плохого не случилось, а если случилось, дайте мне знать, вдруг я смогу помочь. Потому что она... 

— Да, знаю. Она — это все, плюс коробка с загадками. Благодарю вас, мистер Аллен, — и Вир прервал связь, прежде чем Зак успел, из лучших побуждений, сказать еще что–либо такое, что резануло бы как ножом его душу. 

На некоторое время в каюте воцарилось неловкое молчание, но Вира это, кажется, вовсе не смущало. Он просто сел и утомленно задумался о том, в каком мире живет. Подумал об иллюзорной жизни, которую принимал за настоящую. О том, что с того самого дня, когда он увидел голову Мордена на пике и до тех пор, пока Мэриел не вошла в его жизнь, ему не доводилось по–настоящему радоваться. 

Он знал. В глубине души он понимал, что Мэриел что–то затевает. Что она использует его, что ничего хорошего она ему не принесет. Но ему не хотелось в это верить. Вместо этого он вовсю демонстрировал невероятную способность к самообману. Доказательством этому являлось то, что он не переговорил о Мэриел с Лондо. Он не сказал ни слова бывшему наставнику о своей связи с Мэриел, ибо точно знал, как тот на это отреагирует. Лондо сказал бы, что он совсем спятил. Что ему не стоит связываться с такими женщинами, как Мэриел, потому что она будет его использовать, и тому подобное. Понимание этого должно было послужить для Вира своего рода предупреждением, показать, с чем он на самом деле столкнулся. Но он с простодушной решимостью снова проигнорировал все тревожные признаки. 

— Если мои слова что–либо стоят, — мягко произнес Кейн, выглядевший сокрушенным, — то мне жаль. 

— Ни черта они не стоят, — ответил Вир. 

— Тогда, возможно, более важными будут следующие слова: проблема не в Мэриел. Она просто пешка. И даже те, кто, как ей кажется, командуют ею, тоже являются марионетками. Приму Центавра заволокла великая тьма. 

— Великая тьма, — повторил Вир бездумно, как автомат. — Да ну? 

— Именно так. 

— И вы полагаете, что, зная это, я почувствую себя лучше? Не таким идиотом, которого используют? Не последним кретином? 

— Нет, — Кейн подошел к нему настолько близко, что Виру стало не по себе. Он инстинктивно хотел сделать шаг назад, но, собрав в кулак всю недавно обретенную решимость, заставил себя остаться на месте. Кейн, кажется, не заметил его колебаний. 

— Это должно заставить вашу душу переполниться жгучей яростью. Заставить вас понять, что на кону стоит нечто более важное, нежели вы лично или ваше уязвленное самолюбие. Заставить понять, что ваша судьба, Вир Котто, предопределена. И что вы должны — должны, — значительно вырасти, стать тем, кем вы можете стать, чтобы исполнить то, что вам предначертано. 

— Угу. И вы должны помочь мне исполнить это предназначение? Помочь мне вырасти, полностью раскрыть все таящиеся во мне способности? — саркастически спросил Вир. 

— Ну... не совсем так, — признал Кейн. — Я должен был держаться от всего этого в стороне. Я просто должен был передавать информацию другим, ни в коем случае не высовываясь. К сожалению, я обнаружил, что не могу так поступить. Я не могу просто стоять и ждать, позволив дракхам... 

— Кому? 

— Дракхам, — от сказанного Кейном повеяло чем–то зловещим. — Прислужникам Теней. 

— Тени ушли. 

— Но их прислужники остались, — возразил Кейн. — Их темное влияние насквозь пропитало Приму Центавра. В конце концов, Мэриел дергают за ниточки именно они. И они же контролируют Лондо Моллари. 

— Вы в этом уверены? 

— Некоторое время я лишь подозревал это, и поэтому предпринял некие шаги, чтобы проверить свои подозрения. Признаюсь, на это ушло время. Я держался вблизи дворца, ожидая, когда Лондо выйдет, ибо мне вовсе не улыбалось заходить внутрь самому. 

— Вы боялись? — вызывающе спросил Вир. 

— Еще как, — без колебаний признал Кейн. 

Это признание встревожило Вира больше всего. Если нечто страшило даже начинающего техномага, то у него были все основания для того, чтобы начать паниковать. Он сглотнул и постарался выглядеть бесстрашным. 

— Мое терпение было вознаграждено. Однажды Лондо, наконец–то, вышел из дворца, причем одетый вовсе не как император, и направился в район, называемый, кажется, Гехана. 

— В Гехану? Зачем он туда пошел? 

— Похоже, он разыскивал молодую женщину, которая жила во дворце. Там мне удалось подобраться к Лондо вплотную и посадить на него жучок. Как я и опасался, дракхи быстро его обнаружили. Это должно насторожить их еще больше, но зато мне удалось подтвердить сам факт их присутствия. 

Прежде чем Вир успел открыть рот, Кейн вытянул руку, на его ладони появилось голографическое изображение. 

— Жучок записывал все происходящее в комнате, — сказал Кейн, — всего несколько секунд, пока его не обнаружили. Полагаю, вам захочется на это взглянуть. 

На ладони Кейна появилось мерцающее изображение Лондо. Он разговаривал с... 

Вир судорожно вздохнул. С тех пор, как он в последний раз видел Мордена, у него ни разу не возникало ощущения, будто он смотрит в лицо воплощенному злу. До сего момента. Существо, с которым разговаривал Лондо,... и безо всяких предупреждений со стороны Кейна, одним своим видом повергло бы Вира в трепет. 

Дракх о чем–то говорил Лондо... Вир уловил слово „раскопки” и название... „К0643”, но он не представлял, что все это означает,... а потом дракх, кажется, отреагировал. Он вытянул руку, и изображение исчезло. 

— Он оказался более догадливым, чем я предполагал, — с некоторым сожалением признал Кейн. — Я из кожи лез, а получил так мало. Но, ... по крайней мере, этого должно хватить для того, чтобы убедить вас. 

— Убедить в чем? 

— Это, — загадочно произнес Кейн, — вы должны сами для себя определить. 

— Нет, нет, нет, — Вир будто отмахивался от каждого слова. — Хватит морочить мне голову загадками. Вечер для меня и без того выдался нелегким. Что, по–вашему, мне делать с этой... информацией, которую вы мне сбросили? И как я могу быть уверен в том, что все это не розыгрыш? 

— Если это вас интересует, то я посоветовал бы вам встретиться с Лондо и как следует его напоить. Когда он опьянеет, скажите ему слово „Шив'кала”, а потом внимательно понаблюдайте за его реакцией. Но скажите это только тогда, когда он будет в стельку пьян, ибо, подозреваю, что, если вы произнесете это слово, когда он будет хотя бы относительно трезв, то вы умрете на месте. 

А что касается того, что мне нужно от вас лично, Вир, то я прошу от вас лишь то, на что вы способны. Ни больше, ни меньше. 

Он слегка поклонился, и направился к двери. 

— Подождите! — окликнул его Вир, но дверь уже захлопнулась за начинающим техномагом. Вир бросился за ним: дверь открылась спустя всего лишь пару секунд после того, как Кейн вышел,... но Вир почему–то не удивился, не обнаружив за дверями никого. 

В эту минуту Вир не был уверен в том, кого он больше ненавидит: Кейна, Мэриел, дракха или себя самого. 

Он вернулся в каюту и плюхнулся на кровать. Подумал о прикосновении ее жаркого тела. Наслаждалась ли она хоть немного? Или просто притворялась все это время? Сожалела ли она когда–нибудь хоть чуть–чуть из–за того, почему ей приходилось все это делать? И что он скажет ей, когда она вернется? Она придет, ожидая, что все будет как прежде, не подозревая о том, что все изменилось. Если он заведет об этом речь, то она, наверняка, будет все отрицать. Возможно, она начнет оправдываться потому, что все это неправда. Возможно... 

Нет. Нет, все это чистая правда. Потому что чем больше Вир думал об этом, тем крепло его убеждение, что в словах Кейна гораздо больше смысла, нежели в том, что такая женщина, как Мэриел, потеряла голову от такого, как он. 

Вир абсолютно не представлял, что ему делать дальше. Он чувствовал, что ему отчаянно необходимо с кем–нибудь об этом поговорить, но с кем? Не с кем. Все, кому он мог хоть немного доверять, были сейчас далеко. 

В эту ночь он так и не смог заснуть, что неудивительно. На следующее утро он встал и оделся автоматически, все вокруг было, как в тумане. Выйдя в коридор, столкнулся с двумя послами, которые, улыбаясь ему, учтиво спросили про Мэриел. Раньше он принял бы их улыбки за вполне искренние. Но теперь он видел не улыбки, а усмешки. Он развернулся и вернулся в свою каюту. 

Уселся на диванчик, дрожа от ярости и негодования, а потом разрыдался. Это было не по–мужски, это было совершенно недостойно, но сейчас он был один, и ему было наплевать. Вир обхватил руками подушку и рыдал, уткнувшись в нее, чувствуя, будто в эту подушку изливается его душа. Выплескивая свое горе и одиночество, он совершенно обессилел. Но, стоило ему подумать, что он больше не может, как новый приступ рыданий охватывал его. Когда же он, наконец, излил все свое горе и жалость к себе, то обнаружил, что день подошел к концу. 

У него осталось не осталось никаких эмоций, кроме холодной и жгучей жажды мести. Ему захотелось отомстить тем темным силам, которые перевернули его жизнь, заставили вернуться в то свое воплощение, которое, как он думал, осталось в далеком прошлом. Он был не в силах предотвратить появление кораблей Теней над Примой Центавра. Он видел, как Лондо постепенно скатывается во тьму, из которой не было пути назад, и был бессилен остановить этот процесс. И ему пришлось оказаться в аду, когда он обагрил руки кровью императора. 

Вир снова подумал о Мэриел. Одной мысли хватило, чтобы прийти в бешенство. Обычно он быстро успокаивался. Жизнь, как ему всегда казалось, была слишком короткой, чтобы тратить ее на размышления о мести. Но теперь все обстояло иначе. Сейчас это было личное, к тому же, рана была слишком глубока. Теперь кто–то или что–то поплатятся за то, что они сделали с ним. 

Возможно, впервые в жизни Вир не думал о себе. Хотя ему, по–прежнему, было жаль себя, теперь это чувство преобразовалось в нечто иное. Он не был подавлен. Наоборот, он взял свою обычную неуверенность в себе и натянул, как маску, выработав ту манеру поведения, которая, как он подозревал, послужит ему многие месяцы, а возможно, и годы. Он не стремился к смерти, но и не цеплялся больше за жизнь. Жажда мести начала перевешивать голос инстинкта самосохранения. 

Вир поднялся, подошел к компьютерному терминалу. Проверив расписание, увидел, что утром следующего дня на Приму Центавра улетает транспортник. Он сказал себе, что такое совпадение — явный признак того, что он на верном пути. 

Вир улегся в постель, твердо уверенный в том, что никогда больше не сможет заснуть. К своему удивлению, он заснул немедленно. 

На следующее утро он отправился прямо в доки, шагая, как слепой, не глядя по сторонам, почти не узнавая тех, мимо кого он проходил, даже если с ним здоровались. Купил билет в один конец до Примы Центавра, размышляя о том, суждено ли ему вернуться на Вавилон 5. И пришел к выводу, что это ему совершенно безразлично. 

Улетая с Вавилона 5, Вир не заметил, что за ним следил Кейн. Он также не заметил еще двоих, стоявших рядом с Кейном: одинаково одетых мужчину и женщину. 

— Ты затеял опасную игру, — произнесла женщина. — И втянул в нее Вира. Он даже не понимает, с чем столкнулся. 

— Так же, как и мы, — ответил Кейн. 

— Но у нас, по крайней мере, есть хоть слабое представление об этом. А у него нет ничего, кроме тех жалких крох информации, которые ты ему дал. 

— Это необходимо сделать. 

— Мне это не по нраву, — решительно заявила женщина. 

Стоявший рядом с ней мужчина усмехнулся. 

— Тебе все не по нраву, Гвинн. Но Кейн, по крайней мере, бросил камень в стоячее болото. 

— Может быть и так. Нам остается только уповать на лучшее, — ответила женщина, которую звали Гвинн, — и надеяться на то, что мы не поджаримся на огне, который сами раздуем. 

Космические перелеты, по ощущениям Вира, всегда тянулись бесконечно. Он недолюбливал подобные путешествия и, обычно, всю дорогу сидел на краешке сиденья, ожидая, что что–нибудь обязательно пойдет не так: треснут переборки, или начнется утечка воздуха, или заглохнут двигатели, или произойдет еще какая–нибудь катастрофа. Вир всегда отчетливо ощущал, что их окружает безжалостный вакуум, и от ужасной смерти его заслоняет лишь тонкая корабельная обшивка. Но на этот раз он даже ни вспомнил об этом. 

Он был поглощен мыслями о том, что творится на Приме Центавра, и чем он сам займется по прибытию. 

К сожалению, он этого не знал. Он не знал, как ему подступиться к Лондо, что делать с дракхом, и способен ли он вообще хоть что–нибудь сделать. Эти, и многие другие мысли вертелись в его голове. 

В космопорте Примы Центавра его никто не встретил, и это было здорово. Он никому не сообщил о своем прибытии. Вир хотел, чтобы его появление во дворце стало сюрпризом. Потому что чувствовал, что удача возможна лишь в том случае, если он поставит противника в тупик. Он хотел сделать свои поступки и передвижения как можно менее предсказуемыми. 

Дело было в том, что теперь он мог доверять лишь самому себе. Виру очень хотелось довериться Лондо, но после всего, что он увидел, уверенность в императоре у него испарилась. 

И он не доверял начинающему техномагу. Во время его первой встречи с техномагами, произошедшей на Вавилоне 5 во время их великого исхода, у него сложилось впечатление о них, как об обманщиках. Ужасные иллюзии, созданные ими, чудовища, от вида которых стыла кровь в жилах, до сих пор снились ему в кошмарах. 

Общество техномагов преследовало свои цели и действовало, исходя из этого. К тому же, оставалась вероятность того, что Кейн все это сфабриковал. Взять, к примеру, „дракха”. Виру видел очень краткое время смутную фигуру, так что ему было очень трудно судить, насколько откровенен был Кейн. Он мог все подделать, вырвать какой–то кусок из некоей целой сцены, чтобы оставить Вира без поддержки с Примы Центавра, по причинам, о которых можно было только гадать. Но тогда и все, что касалось Мэриел, тоже было ложью... 

Нет. Нет. Это был явно не тот случай. Чем больше он удалялся от Вавилона 5, места их совместного проживания, тем больше в этом убеждался. 

По прибытии во дворец Вир столкнулся с вежливым удивлением личной охраны Лондо. Его проводили в приемную, он сел и принялся ждать, когда Лондо сможет улучить время и принять его. 

— Если бы нас предупредили о вашем скором прибытии, то вас бы приняли быстрее, — объяснили Виру. Он лишь пожал плечами. Ему было все равно. 

Сидя в приемной, он не мог не думать о Мэриел. Ее образ все время стоял перед его мысленным взором, и он никак не мог от него отделаться. Потом понял, как ему поступить. Он представил, как с презрением намылил ее лицо и начал стирать: черточку за черточкой. Стер глаза, потом нос, зубы, язык — все, пока вместо женщины, так долго приковывавшей к себе все его внимание, не образовалась пустота. 

И, когда она исчезла, — или, по крайней мере, когда он поверил в ее исчезновение, — Вир кое–что окончательно решил. Он понял, что когда бы впредь он не встретил жену Лондо Моллари, это случится слишком скоро. 

Дверь в приемную распахнулась, Вир автоматически начал вставать. Он уже поднялся наполовину, и так и застыл в этой позе. 

В дверях стоял вовсе не Лондо, а миниатюрная круглолицая центаврианка, показавшаяся ему весьма строгой. Она холодно и насмешливо глядела на него, неодобрительно поджав губки. 

— А вы похудели, Вир. У вас истощенный вид. Вам нужно что–нибудь съесть, — произнесла Тимов, дочь Алгула, жена Лондо Моллари. 

В этот миг Вир всерьез был готов отгрызть онемевшие ноги по самые колени, лишь бы только удрать.