Вир заметался в постели, когда гигантская женщина–вампир приблизилась к нему. 

В ее глазах светилось само зло, она тянула к нему руки, перебирая пальцами, на конце каждого, — Великий Создатель, спаси и сохрани! — отчетливо виднелись присоски. Каждый палец чмокал „губами”, вожделея его, был готов жадно присосаться к нему и высосать всю жизнь, до последней капли. Где–то рядом раздался крик Лондо: „Беги, Вир! Беги! Не дай ей схватить тебя!” Но Вир застыл на месте, ноги отказывались повиноваться командам разума. Ему хотелось убежать, но он просто не мог сдвинуться с места. 

Она подходила все ближе. Ее выбритая голова светилась каким–то пульсирующим темным светом. Она еще и смеялась. Такой страшный звук когда–то давно раздавался в лесах в те времена, когда дикие предки его народа сидели около своих костров и с ужасом вглядывались во тьму. Когда ее губы растянулись в подобии улыбки, во рту блеснули обагренные кровью клыки. Присоски тянулись все ближе и ближе, и не было от них спасения. 

Когда Вир, наконец–то, смог закричать, то его вопль оказался настолько сильным, что он проснулся и вскинулся на кровати. Он сидел, жадно хватая ртом воздух, и дико озирался, пытаясь понять, что происходит. 

Потом он понял, что в дверь настойчиво звонят. Он с трудом сфокусировал взгляд на часах, находившихся около кровати. Полночь. Кому взбрело в голову заявиться к нему в такое идиотское время? 

— Убирайтесь! — простонал Вир, падая обратно в кровать. 

Из–за двери не раздалось ни слова, лишь звонок снова зазвонил. 

Вир начал беспокоиться. Что, если это убийца, который надеялся, что в столь поздний час жертва будет плохо соображать, и, следовательно, окажется уязвимой? Но сейчас Вир абсолютно этого не боялся. Мысль о том, что кто–то разнесет ему голову одним выстрелом, была гораздо приятнее, чем возвращение в тот сон, где поджидала свою жертву та жуткая женщина, которая, возможно, явилась из глубин его подсознания. Стоит ему слегка расслабиться, как она снова бросится на него. 

— Свет. Неярко, — раздраженно рявкнул он, и светильники послушно включились на половину мощности. Даже столь скромного освещения с лихвой хватило для того, чтобы он почувствовал в глазах жжение. Вир поднялся с постели, натянул халат, сунув правую руку в левый рукав, повертелся на месте, пытаясь поймать ускользающий второй рукав, запутался в нем и лишь тогда осознал свою ошибку. Сбросил халат, и надел снова, уже правильно. Все это время в дверь настойчиво звонили, поэтому Вир не стал искать свои туфли, а побежал к двери босиком, крича на ходу: 

— Иду, иду! Уже иду! 

Добрался до двери, открыл, гадая, не уткнется ли, как только дверь скользнет в сторону, прямо в дуло страшного оружия, но потом решил, что было бы из–за чего переживать. 

Дверь широко распахнулась, и он взвизгнул. 

— Кажется, я не вовремя? — осведомилась Мэриел. 

Вир не мог поверить своим глазам. Что она здесь делает? 

Она ждала от него ответа, и он выдавил из себя: 

— У... нет. Нет... все в порядке. Я не занят. Правда,... я спал... но, знаете, мне это не особенно нужно. На самом деле, это напрасная трата времени. Есть множество более важных дел, которыми я бы мог заняться. Знаете, мне кажется, что я как раз собирался вставать. Жизнь можно проводить гораздо более эффективно, нежели тратить время на сон. Я хочу сказать, что обычно сплю по девять, десять, двенадцать часов, но полагаю, что могу спать меньше. Например,... час. Одного часа вполне достаточно. Или... три, как, например, сегодня, — сказал он, дважды взглянув в сторону часов, чтобы убедиться в том, что не ошибся. — Да, три часа — это неплохо. Три — это много. Не могу поверить в то, несколько хорошо я себя чувствую... 

— Посол... можно мне войти? 

И снова Вир подавил в себе желание обернуться. 

— Да, да, конечно. Входите. Входите же. 

Она так и сделала, оглядела жилище Вира. 

— Ух ты. А мне нравится, как вы все здесь обустроили, Вир. Во времена Лондо это помещение больше походило на музей. Музей Лондо Моллари, если учесть развешенные повсюду его портреты. О, как давно это было, Вир? 

— Да, ... пожалуй, леди Мэриел, — ответил Вир. — Четыре, пять, шесть лет назад. Когда дела идут хорошо, время быстро летит. Или, когда у тебя... ну, есть то, что было у меня. 

— Я хорошо помню свой последнее появление здесь. 

— Да? И когда же это было? — Вир надеялся, что сумеет справиться со своим волнением. 

— Когда Лондо устроил здесь небольшую оргию со мной и Даггер. С обеими одновременно. Нас могло быть и трое, но Тимов оказалась... 

Это было явно чересчур для Вира. Он отшатнулся, мечтая заткнуть руками уши, но вряд ли это было бы профессионально. Он также отогнал мысль о том, не закричать ли ему „ля–ля–ля” во всю мощь своих легких. 

— Я... не ожидал увидеть вас здесь, миледи. 

— Пожалуйста, зовите меня Мэриел. Нам не нужны все эти формальности, — мягко сказала она. — Ведь, все–таки, вы — посол. А я — всего лишь бывшая жена нынешнего императора. Не вижу между нами каких–то барьеров. 

Вир произнес, неловко глядя на нее: 

— А я вижу... парочку — он громко кашлянул, пытаясь прочистить горло. — Могу я вам что–нибудь предложить? Что–нибудь выпить или... еще что–нибудь? 

— Это было бы замечательно. Вы уверены, что я вам не помешаю? 

— О, что за глупости! — сказал он, доставая бутылку вина из своих личных запасов. Он пил только когда сильно нервничал и всегда держал для таких случаев бутылочку. Обычно одной бутылки хватало примерно на день. 

— Просто вы застали меня врасплох, вот и все. Я не ждал вашего появления. 

— Я и сама не думала, что окажусь здесь, — сказала Мэриел, взяв бокал и с наслаждением пригубив вино. — Я хотела связаться с вами с борта шаттла, но при посадке произошел несчастный случай. 

— Надеюсь, что никто не пострадал, — произнес он. 

— Нет, не пострадал. Просто погиб. Мне сказали, что взрыв был потрясающий. Но зрелище, к сожалению, было весьма непродолжительным, ибо все произошло в космосе. 

Вир почувствовал, что у него пересохло в горле. Он схватил полный бокал вина и выпил его одним глотком, налил еще. 

— Как бы там ни было,... раз уж я застряла здесь, на Вавилоне 5, до тех пор, пока не прибудет новый корабль, я решила, что, попутно, могу возобновить знакомство с вами. Посмотреть, как вы поживаете. Я с такой нежностью вспоминала о вас, Вир. 

— Вы... вспоминали? 

— Ну да, — она посмотрела на свой бокал и улыбнулась, очевидно, вспомнив что–то приятное. — А знаете, Вир, что тогда мне понравились в вас? Сказать вам об этом? 

— Не обязательно. 

— Вы заставляли меня смеяться. А мужчинам не всегда удается рассмешить женщину. Но вы легко с этим справлялись. Вы скрывали свое очарование, но я все равно заметила, даже под маской. 

— И под какой маской я его скрывал? 

— Под маской с трудом контролируемой паники. 

— А... ну... — и он неловко засмеялся, — тогда у вас очень острое зрение. Вы очень умны. 

— Да, несомненно. Итак,... рассказывайте, Вир. Я была так далеко от всего этого, — она щелкнула пальчиками и наклонилась вперед. — Расскажите мне обо всем, что здесь происходило. 

— О, ну... ладно, хорошо, — и он рассказал ей о самых значительных событиях последних пяти–шести лет, которые мог вспомнить, включая Войну с Тенями, инаугурацию и войну с телепатами. Мэриел слушала, часто задавая вопросы, но, по большей части, молча кивала. Когда он закончил свой рассказ, она выглядела почти измотанной. 

— Надо же, — сказала она. — Так много всего случилось. Наверное, все это действовало на вас весьма возбуждающе. 

— Не знаю, можно ли употребить здесь слово „возбуждающе”, — заметил Вир. — Сложилось бы впечатление, будто я получал от всего этого удовольствие. Нет, это больше походило на то, как будто моя жизнь на безумной скорости неслась куда–то, как бешеная лошадь, а я делал все, что было в моих силах, чтобы не свалиться. 

Она засмеялась. Ее смех был очарователен. Вир задумался над тем, почему он раньше этого не замечал. 

— А вы, — сказал он. — Должно быть, вы тоже были очень заняты. Уверен в этом. 

Она промолчала. 

Вир смотрел на нее, ожидая продолжения разговора. Но ответа не последовало. 

— Мэриел? — спросил он. 

— Простите, — холодно ответила она. — Я просто подумала, что вы решили пошутить над тем, какой образ жизни я вела. 

— Что? Нет! Нет, я никогда... Пошутить? Что вы имеете в виду? 

— Лондо выгнал меня, Вир, — сказала она. — Я теперь для него никто, и он сделал так, чтобы об этом узнал весь мир. 

До этого она стояла, но теперь присела на край стула. И Вир увидел, что на самом деле она не так уж весела, как ему сначала показалось. Сейчас она еле сдерживала слезы. 

— Вы и представить себе не можете, Вир, каково это — оказаться униженной в глазах общества. Быть отвергнутой. Какие ощущения ты испытываешь, когда все глядят на тебя и смеются за твоей спиной, потому что считают ходячим недоразумением. 

Виру это было вовсе не трудно, достаточно было лишь вспомнить собственную жизнь. Особенно тот факт, что он сам когда–то был семейным дурачком, а потом его отправили на Вавилон 5, в качестве атташе нелепого Лондо Моллари, лишь бы не путался под ногами и не создавал дурного впечатления о семье в глазах окружающих. 

— Думаю, что могу это представить, — произнес Вир. — Но вы посмотрите на себя! — добавил он, столь неистово взмахнув своим бокалом, что чуть не расплескал вино. — Разве может кто–то смеяться над вами! Ведь вы такая... такая... 

— Красивая, — глухо сказала она. — Да, Вир, я знаю. Но я также знаю, что мужчины добивались моего расположения лишь потому, что я стала бы символом их положения. Но, теперь, при упоминании моего имени, помимо красоты, всплывает другое определение. Я — отверженная. Отвергнутая Лондо Моллари. Это определение преследует меня, властвует надо мной. Никто не хочет видеть меня, потому что... — ее голос был готов сорваться, и Вир почувствовал, что его сердца замерли. Затем, с явным усилием, она справилась с собой и закончила фразу. 

— Я... простите меня, Вир, — мягко произнесла она. — Я просто скучаю по прежней жизни. Скучаю по приемам, по обществу. Скучаю по ухажерам, которые мечтали о том, чтобы их заметили в моей компании... 

— Завтра будет прием! Здесь, на Вавилоне 5, — поспешно сказал Вир. — Дипломатический прием, его организует капитан Локли. Ничего особенного, она устраивает их раз в месяц. Она считает, что это поднимает настроение. В последнее время я их не посещал, потому что подумал,.... не важно что, не берите в голову. Но я могу пойти туда завтра с вами. Можно сказать, что мы пойдем туда. Вы и я. 

Она подняла на него глаза. Они просто сияли. 

— Это было бы очень мило с вашей стороны, Вир. Но я не думаю, что вам на самом деле хочется засветиться в моей компании... 

— Не смешите меня! На самом деле, я не уверен, захотите ли вы засветиться в моей компании. 

— Вы серьезно? — спросила она. — Быть замеченной в обществе посла Центавра на Вавилоне 5? Да любая женщина почла бы это за честь. Но вы можете быть скомпрометированы, если вас увидят в моем обществе... 

— Вы шутите? Здесь почти все ненавидят Лондо, — усмехнулся он, а потом резко оборвал смех. — Полагаю... что это, в действительности, вовсе не смешно. Но, с другой стороны... кто знает? — и он быстро добавил, присаживаясь рядом с ней. — Послушайте,... когда вы смотрите на дрази,... вы можете отличить одного от другого? 

— Не... не уверена, — ответила она. 

— Вот и я тоже не могу. И, клянусь вам, для дрази все центавриане, возможно, тоже на одно лицо. Для дрази и всех остальных. Так что, скорей всего, они вас просто не узнают. Ведь на вас нет надписи: „Бывшая жена Лондо Моллари”. 

— Была, но, кажется, я ее дома забыла. 

Он засмеялся в ответ, и она тоже засмеялась. Все еще смеясь, он взял ее за руку, а она, в ответ, положила свободную руку поверх его руки. На Вира прикосновение ее руки подействовало, как удар тока. Он чуть не подпрыгнул. 

— Вы в этом уверены, Вир? — спросила она. 

— Абсолютно. Послушайте, вы можете пойти... 

— Мы пойдем, — поправила его она. 

— Мы пойдем туда, и вы сможете почувствовать себя так, как прежде. Вы отлично развлечетесь. 

— Мы отлично развлечемся. 

— Верно. Мы. Простите, просто... ну, — он вздохнул, — просто я не привык думать о себе, как о части некоей компании. Уже долгое время. 

А потом, к его потрясению, она приподняла пальчиками его подбородок и нежно поцеловала в губы. Поцелуй был очень нежным, как прикосновение крыльев бабочки. Но этого хватило, чтобы его волосы встали дыбом, будто от электроразряда. 

Она поинтересовалась, когда должен состояться прием. Он ответил. Она рассказала, где остановилась на Вавилоне 5, туда за ней и следовало зайти. Затем она снова поцеловала его, на сей раз крепче, и Вир внезапно почувствовал, что все его тело горит. 

Когда их губы с чмоканием разъединились, Мэриел произнесла: 

— Вы такой милый. Я уже забыла, что такое — быть рядом с приятным мужчиной. Пожалуй, не буду мешать вам спать, — она извинилась и ушла. 

Спустя некоторое время боль в коленях заставила Вира сообразить, что он до сих пор сидит на корточках, хотя думал, что встал. Он рухнул в кресло и, ошеломленный, застыл там. 

Когда Мэриел возникла в дверях, он всерьез запаниковал. Он вспомнил ужасные истории, которые о ней рассказывал Лондо, вспомнил хаос, который она всюду сеяла вокруг себя. Вспомнил, как Лондо чуть не умер из–за подарка, который она ему вручила, хотя она и клялась, что понятия не имела о том, что этот предмет опасен. Вспомнил темную ауру, которая, казалось, окружала ее, и, на взгляд Вира, отпугивала от нее. 

Но все эти соображения испарились, когда она, сидя в его каюте, показалась такой уязвимой. Он чувствовал, как все его сомнения и подозрения таяли одно за другим, пока в его ошеломленной голове не осталась лишь одна не совсем оформившаяся, мысль: 

Этот дипломатический прием стал одним из поворотных моментов в карьере Вира, ... если не во всей его жизни. 

Ему казалось, будто все это происходило не с ним. Обычно, если Вир присутствовал на таких мероприятиях, а такое случалось пару раз за время его пребывания здесь, то он стоял без дела, подпирая стенку, кивал кому–то, изредка обменивался парой слов с окружающими. Бывало, он держал выпивку Лондо, пока у того были заняты руки, а такое довольно часто случалось. Иными словами, когда Вир там присутствовал, все, что он делал,... это просто присутствовал. 

В последнее время приемы превратилось для него в сущий кошмар. Он жил на Вавилоне 5 достаточно долго, чтобы чувствовать себя здесь среди друзей. Но за последний год большинство его друзей один за другим исчезли: Лондо, Ленньер, Деленн, Иванова, Шеридан, Гарибальди. Даже Г'Кар, рядом с которым Вир всегда чувствовал себя не в своей тарелке, а про ту встречу в лифте, когда нарн до крови разрезал свою руку, Вир мог бы сказать, что никогда в жизни не чувствовал себя более погано, чем тогда. Все они оставили его. 

О, здесь была капитан Локли, и она даже была с ним достаточно вежлива. Но она держала его на расстоянии, впрочем, как и всех остальных. И еще здесь был Зак, но Вир всегда чувствовал, что Зак относится к нему с подозрением, будто ожидая, что Вир выхватит оружие, или натворит что–нибудь. Возможно, все это было лишь плодом воображения Вира, но, тем не менее, он это чувствовал. 

Что же до остальных членов Альянса, то... они не отличались по отношению к нему особым терпением. Дело было не в личной неприязни: они боялись и ненавидели всех центавриан. Но легче от этого не становилось. Неудивительно, что Вир перестал появляться на приемах. 

Но в этот вечер... в этот вечер все было иначе. 

Этой ночью там появилась Мэриел. Во всеоружии. 

Когда Вир зашел за ней, то был поражен, увидев, в какой крошечной каюте она остановилась. Там едва можно было развернуться, и находилась она не в самом дорогом секторе станции. Тем не менее, Мэриел умудрялась выглядеть великолепно. На ней было простое, без украшений платье, но именно в этом и была его прелесть, ибо ничто не отвлекало от ее совершенной красоты. 

А уж красоты ей было не занимать, хотя, казалось, она себя недооценивала. Когда дверь в ее каюту распахнулась, Вир увидел, что она просто стоит в центре комнаты, будто на подиуме, соблазнительно сложив на груди руки. 

Вир изо всех сил пытался напомнить своему телу, что дыхание — это автономный рефлекс, и что его легкие не должны забывать, как расширяться и сдуваться. Но они, казалось, отказывались повиноваться. Несколько секунд он не мог вздохнуть. 

Когда же, наконец, он смог снова нормально дышать, Мэриел едва ли не шепотом спросила: 

— Как... я выгляжу, Вир? Вам не будет стыдно показаться рядом со мной? 

Вир просто онемел. Когда же он обрел дар речи, то смог лишь пробормотать что–то невнятное. К счастью, ему удалось довольно понятно выдавить, что ему, по крайней мере, стыдно точно не будет. 

Она подошла к нему ближе и тихо произнесла: 

— Полагаю... при нашей первой встрече... я показалась вам немного высокомерной. 

— Нет! Вовсе нет! 

— Похоже, вы слишком вежливы, чтобы в этом признаться. Но, если это и было так,... то теперь я прошу за это прощения. Надеюсь, что вы меня простите, — и она снова его поцеловала. У Вира закружилась голова. 

По крайней мере, так ему показалось. Он тупо застыл на месте, а потом почувствовал, будто его голова, полетав, снова приземлилась на плечи. И тут Мэриел произнесла: 

— Может, нам пора идти? 

И они отправились на прием. 

Вир не мог поверить в реальность того вечера. Все происходившее было похоже на сон... за исключением того, что, к счастью, в этом сне не было женщины–вампирши с длинными пальцами. 

Мэриел была восхитительна. Когда дело касалось центавриан, всех собравшихся послов можно было легко представить в виде айсбергов, но Мэриел была для них, как весенняя оттепель, теплое солнце. 

— Все, что можно пожелать, плюс пакет чипсов, — заметил Зак Аллен, дружески толкнув Вира локтем. Это выражение чувств застало Вира врасплох. 

— Простите? — произнес Вир. 

— Ваша ягодка? — спросил Зак, указывая на Мэриел, которая в этот момент владела вниманием, как минимум, полудюжины послов. Они громко смеялись над ее словами, большинство широко улыбались, за исключением одного, который сердито хмурился. Но это никого не беспокоило, ибо его раса таким образом выражала свое веселье. К счастью, посла Дивлода, который выражал радость бурным мочеиспусканием, не было на приеме, так что его поведение не могло никого смутить. 

— Она — это все, что можно пожелать, плюс пакет чипсов. 

— Это хорошо? — спросил Вир. 

— А вы как думаете? 

Они наблюдали за тем, как Мэриел ведет себя в зале. Вир заметил, что послы–женщины награждали ее холодными и презрительными взглядами, демонстрировали крайнее недоверие. Но послы–мужчины любой расы слетались к ней, как бабочки к лампе. Мэриел просто везло, что ей удавалось не поскальзываться на слюне, которую они пускали на пол. 

И Вир засмеялся. Он уже забыл, что такое смех. 

— Думаю, что это очень хорошо. 

Зак хлопнул его по плечу. 

— Вы счастливчик. И где вам удалось ее откопать? 

— Она... — тут Вир сдержался. — Давняя знакомая Лондо. 

— А теперь она ваша новая знакомая. Смотрите, не упустите ее, Вир. 

— Постараюсь. 

В своих комментариях Зак Ален не был одинок. Другие послы, по одному и даже парами подходили к Виру на протяжении всего вечера и расспрашивали о Мэриел. Трудность заключалась в том, что Вир не был искусным лжецом. Он никогда не блистал в этой области. Пока он работал с Лондо, проблем не было, потому что его способностей вполне хватало на двоих. Но теперь Вир остался один, и отступать было некуда. 

Так что сейчас, вместо того, чтобы выпалить длинную неправдоподобную историю, он, решив, что, чем меньше говорить, тем лучше, выдавал крайне расплывчатые ответы. На все вопросы он лишь многозначительно улыбался, приподнимал брови и изредка подмигивал. 

— Скажите мне откровенно, Вир, — спросил один посол. — Она знатного происхождения? 

Вир с таинственным видом пожал плечами, а потом закатил глаза, как бы показывая, что можно предположить самое высокое происхождение. 

— Герцогиня? Э... принцесса? 

Вир неторопливо, даже слегка лениво, мигнул, а послы подталкивали друг друга и понимающе улыбались, как будто им удалось выведать у Вира какую–то важную тайну. 

Мэриел часто подходила к Виру, как будто возвращалась домой. Брала под руку, заставляла своих собеседников вести разговор и с Виром. Он начал понимать смысл ее поведения. Люди обычно судят о ком–то по его окружению. Прежде Вир был спутником Лондо Моллари, и это сильно и надолго испортило ему жизнь. В Лондо таилось слишком много тьмы, и он отбрасывал очень длинную тень. Эта тень накрывала и Вира. Даже после того, как Лондо уехал, мрак еще долго окутывал его. Но теперь все изменилось, сияние Мэриел, разогнало эту тень, и Вир вышел на свет. 

На мгновение Вир почувствовал, будто летит. Это Мэриел в очередной раз подошла и взяла под руку. 

— А теперь пора уходить, — мягко произнесла она. 

Вир сжимал в руке бокал с вином, несколько таких он уже успел опрокинуть в себя. 

— Но ведь прием еще не закончен! — возразил он. 

— Да. Но не стоит оставаться до конца. Пойми, если ты уйдешь раньше, то у них останется время в красках обсудить твое появление... 

— О–о–о, — протянул Вир, не совсем поняв ее. 

— Вдобавок, это покажет им, что у тебя есть много более важных дел. Это придаст тебе значимости в их глазах, и с тобой будут больше стремиться поговорить. 

— О... Это мудро. Мне это по душе. Просто хочется, чтобы все было так на самом деле. 

И Мэриел обняла руками его лицо, заглянула прямо в глаза, а потом многозначительно произнесла: 

— Все так и есть. У тебя есть более важные дела. 

И тут до Вира дошло. Он торопливо попрощался со всеми и, к его изумлению, послы не только выглядели огорченными от того, что их покидают, но некоторые даже заметили, что не прочь снова повидаться с Виром. Им надо чаще видеться, за ленчем, за обедом. Стоит ему обмолвиться о встрече, их помощники тут же передадут его пожелания. Это был замечательный вечер, необходимо снова его повторить. Посыпались замечания, традиционные шуточки, стандартные фразы, принятые в обществе, и которых так не хватало Виру в последнее время. 

Когда они ушли с приема и шагнули в пневмолифт, Вир, все еще не совсем уверенный, мягко сказал Мэриел: 

— Надо ли мне... провожать вас до вашей каюты? 

Она улыбнулась, и эта улыбка, могла бы расплавить сталь. 

— Я бы предпочла, чтобы вы проводили меня до своей. 

Отважно, как никогда за всю свою жизнь, Вир взял ее за плечи и поцеловал. Это был очень неуклюжий поцелуй, и он просто врезался в ее зубы своими. 

— Ох, простите! Я... ох, простите! — запинаясь, начал извиняться он. 

— Все в порядке, — заверила его она, а потом ответила ему таким искусным поцелуем, что Вир почувствовал, как его тело вспыхнуло. 

Когда их губы разъединились, Вир прошептал: 

— Вы — все, что можно пожелать и... э... коробка попкорна. 

Она нахмурилась. 

— Это хорошо? 

— Думаю, что это просто здорово, — ответил он. А позднее, когда их тела переплелись. Вир прошептал ей: 

— Не уходи. 

— Если ты хочешь, чтобы я осталась, то я останусь, — ответила она. 

— Да... Пожалуйста, останься. 

И она осталась.