— Да, Келси, входите, — он стоял у окна в своем офисе, глядя, как песчаная буря прибывает по марсианской равнине. Она выглядела как стена темного кирпича, выше небес, падающая на всех них. 

Он, конечно, удостоверился, что это Келси, сделав пробу. Не было необходимости оборачиваться к ней. 

— Простите за беспокойство, сэр. 

— Все в порядке. Есть новости? 

— Да. Я послала их на ваш терминал, но подумала, что мне следует зайти к вам лично. 

Тогда он обернулся. Келси была высокой брюнеткой холодной красоты. Она была молода, надменна и полностью стоила доверия. За ее равнодушной внешностью она ужасно желала понравиться ему, и он знал это. 

— Они нашли его? 

— Нет. Ни кусочка. Учитывая последнюю траекторию, возможно, что его корабль упал прямо на Венеру. 

— Другими словами, он мертв. Бедный Байрон. Нам уже известно, что произошло? 

— Трудно представить. Он был в порядке, пока корабль–мятежник не начал стрелять. Телеметрия не показала, что он подбит, но это было видно по взрыву одного из его топливных банок. Тут другие „Фурии” потеряли с ним связь, и, казалось, он утратил контроль. Они потеряли его за горизонтом планеты. Немного погодя бой закончился, и они смогли рассеяться и поискать его — ничего. 

И тут легкое, ужасное подозрение коснулось Бестера, но он подавил его. Байрон никогда с ним так не поступит. Достаточно плохо уже то, что он, должно быть, мертв — он никогда бы не предал Корпус, никогда не предал бы Эла Бестера. 

Ему стало очень холодно. 

— Велите им продолжать поиски. Он может быть на низкой орбите, без связи. Если он на поверхности, мы никогда его не найдем. 

— Да, сэр. 

— Келси... 

— Сэр? 

— Что насчет тех передач, что мы перехватили от IPX? 

— Ничего. Все еще ни слова от „Икара”. Они заявили, что он пропал, категорически. Они также потеряли тот первый зонд. 

— То есть Донн тоже. Минус двое, Келси. Как досадно. 

— Да, сэр, — тем не менее, она не могла полностью скрыть, что она чувствовала на самом деле. Она была амбициозна — она воображала себя заполняющей пустоту, оставленную Байроном. 

— Спасибо, Келси. Теперь оставьте меня. 

Она вышла. 

Он вновь повернулся к песчаной буре. Она теперь почти пришла. Ему было видно, как ее нижний край выпячивается вперед по всей длине, будто великан загребает грязь башмаками. 

Работа продолжалась. Работа продолжалась. 

В итоге, вероятно, его ошибкой было полагаться на индивидуальности, дававшие ему любое личное понятие ценности. В этом, на самом деле, была ирония — первый истинный урок, преподанный ему Корпусом, лишь теперь открыл бездны своей истинности. Его роль не в том, чтобы быть ребенком, братом, учеником, возлюбленным, мужем, или даже наставником. Он никогда не был предназначен ни для одной из них. 

Его роль была роль Корпуса — наблюдателя, защитника. Не для одного, но для многих. Он был отцом, матерью им всем — телепатам в Пси–Корпусе и, хотели они, ценили или же нет, телепатом вне Корпуса. Некоторым из них нужна была, правда, более твердая рука... 

Он вспомнил кое–что, сказанное ему Беем. 

Это был хороший урок. Иногда наказание необходимо, но всегда должно следовать примирение с семьей. Всегда должно быть возвращение, вторая пощечина ладонью. Семья. 

Бестер сел за свой стол и просмотрел новые приказы. Он не мог бы вообразить худшего времени для их поступления. Еще одно упущение Департамента Сигма. Джейсон Айронхарт, один из объектов проекта с устойчивым телекинезом. Кажется, они потерпели сокрушительный успех. 

Что ж, может быть, как раз сейчас вызов — то, что ему нужно. Охота. Что–нибудь, чтобы отвлечь мысли от других вещей. 

И он до сих пор не бывал на Вавилоне 5. Это должно быть интересно. 

Ему уже захотелось туда отправиться. 

Снаружи Марс исчез в ржавой мгле, и даже сквозь прочный купол ему был слышен вой ветра.