— Джефф! Джефф. Все в порядке, Джефф! 

Синклера вздрогнул, пытаясь проснуться. Он почувствовал руки, пытающиеся удержать его, и голос, успокаивающий его. 

— Все в порядке. Это всего лишь сон. 

Голос Кэтрин. Он открыл глаза и увидел, что она тревожно смотрит на него. Вздрогнув, он прижал ее к себе. 

— Извини, — сказал он. 

— Не надо извиняться, — ответила Кэтрин, отбрасывая прядь волос с его лба, — Это все тот же проклятый сон? 

— О, как обычно. 

Она не поддалась на его бодрый тон. 

— Они действительно стали хуже? И так каждую ночь? 

— Нет, не каждую. Иногда я не помню, что мне снилось. 

— Может быть, ты хочешь об этом поговорить? 

— Нет, я думаю, что этого достаточно для одной ночи, — Синклер поцеловал ее, — Тем более, скоро вставать. 

— Разве? — Кэтрин огляделась в темной комнате. — Этого не может быть! 

— Уже почти рассвело. 

— Я же только заснула, — возмутилась она. 

— Тебе придется привыкать к коротким минбарским суткам. Видимо, это сыграло с твоим чувством времени злую шутку. 

Пока они готовились к новому дню, Синклер подумал, как же он соскучился по таким простым повседневным делам, когда кто–то любящий тебя находится рядом. Сакай вышла из ванной и остановилась, принюхавшись. 

— Это же бекон, да? 

Синклер улыбнулся. 

— Мы пытаемся подобрать из минбарской кухни что–нибудь похожее на земные блюда. Бекон очень трудно здесь достать. Если повезет такое случается пару раз в месяц. Но я уверен, что сегодня утром он будет. 

Когда они подошли к столу, завтрак уже был накрыт, а слуги–минбарцы ушли. 

— Извини, но здесь есть только яйца темшви. 

— Все в порядке, — Кэтрин посмотрела на них несколько неуверенно. — Я всегда хотела их попробовать. Их считают настоящим деликатесом. 

Она подняла глаза и улыбнулась, глядя на Синклера. 

— Это все очень здорово выглядит, честное слово. Смесь минбарской и земной кухни. Наверняка это лучше, чем то что мне приходилось есть в течение пяти месяцев у Предела. И, может быть, чуть лучше того, что я ела на Вавилоне 5. 

— Знаешь, — сказал Синклер, приступая к еде, — у нас еще не было возможности поговорить о том, что сейчас происходит на станции. 

— Ну, что сказать. Я пробыла на ней недолго, и там царила неразбериха. Не смогла найти Иванову, и даже Деленн не было на станции. 

— Да, это странно, — сказал Синклер. — А как Шеридан? Ты смогла с ним поговорить об этом? 

— Нет. Кажется, и его тоже не было на станции. А что ты думаешь о Шеридане? Я слышала о нем противоречивые слухи. 

— Он хороший офицер. А что, ты слышала о нем что–то плохое? 

— Да ничего особого, — ответила она. — Его описывали как какого–то суперпатриота и сорвиголову, что не слишком подходит для дипломатического поста. 

— То же самое говорили и обо мне. 

— Так ты этому не веришь? 

— В этом парне скрыто намного больше, чем ты можешь подумать, читая пропагандистские статьи, написанные во время и после войны. 

— Вы ведь вместе учились в Академии? 

— Один год, — засмеялся Синклер. — Но тогда я его не оценил. 

Сакай удивленно посмотрела на него. 

— Разве я тебе об этом не рассказывал? — спросил он, — Я встретился с Шериданом во время своего первого года обучения в Академии. Он был на последнем курсе. И я, к несчастью, привлек его внимание, нечаянно опрокинув на него поднос с едой. Так как я был зеленым салабоном, а все деды должны были воспитывать таких, как я, то он решил посвятить свой последний год обучения в Академии превращению моей жизни в сущий ад. Когда, наконец, он выпустился, а я выслужился из салаг, я так напился на празднике, как никогда до и никогда после. 

— Ну, мы пару раз сталкивались после этого. Пару раз во время войны и потом, но каждый раз — ненадолго. Отношения между нами были сугубо профессиональные. Два офицера, занятые своим делом. Я не знал его по–настоящему до голодных бунтов на Марсе. Когда это началось, я еще там не освоился. Я тогда оказался в незнакомом мне районе города, без подмоги, окруженный огнем и дымом и пытался добраться до своих. Я уже не надеялся на возвращение. В общем, я шмыгнул в ближайшую улочку в надежде, что не привлеку внимания мятежников. И столкнулся сразу с четырьмя мятежниками, которые напали на офицера Космофлота Земли. Офицер явно проигрывал. Я не всматривался в его лицо, просто увидел, что он попал в переделку, и поспешил на помощь. Нам вдвоем удалось отбиться, и мятежники отступили. Только тогда я понял, что этот офицер никто иной, как мой ненавистный противник из Академии, Джон Шеридан. В любом случае, ссориться не было времени, и Шеридан сказал, что знает место, где можно укрыться, пока нам не удастся связаться с нашими базами. И мы пошли вместе, а потом не смогли расстаться, пока снаружи все не утихло. Мы поговорили и, наконец, познакомились друг с другом. Оказалось, что он очень милый парень. Он даже извинился передо мной за Академию. С тех пор я его не видел, но, уверяю, что Шеридан — не вояка и не марионетка президента Кларка, как может показаться. 

— Так же как и ты вовсе не мрачный и серьезный мистик, как считают минбарцы. 

— Эй, — возмутился Синклер, — я произвожу впечатление. Отец Раффелли сказал мне это еще в колледже. 

— Это было до того, как ты угнал его флаер и заложил вираж вокруг колокольни? 

— До того, — признал Синклер. 

Стук в дверь прервал их разговор. Синклер увидел кланяющегося минбарца–рейнджера, которого послали за ним для того, чтобы пригласить его на совещание. 

— Что–то случилось? — спросила его Сакай, когда он вернулся за стол. 

— Кто–то созвал совет рано утром. Это неспроста. Я скоро вернусь, — Синклер поцеловал ее и ушел.