Анна сидела в маленькой комнате внутри машины, на сиденье, специально выращенном из пола. Машина окружала ее: живая, могучая, грациозная, но Анна не была ее частью. Она была всего лишь пассажиром, одним из тех вызывавших раздражение низших существ, которые когда–то бродили внутри нее, чей жар и мерзкие маслянистые выделения тел отравляли ее существование. Анна погладила мерцающую, черную кожу сиденья, очень похожую на ту, которой некогда обладала она сама. 

Ее вырвали из машины, лишили радости. Анне очень хотелось добраться до сердца этой машины, вытащить того, кто был внутри, и самой погрузиться в драгоценную, желеобразную черноту, снова установить связь с лучшей своей частью. Но она не сделает этого. 

Повиновение. 

Кроме того, если она подождет еще немного, то ее присоединят к намного более могучей машине. 

На одной из стен комнаты находилось изображение женщины–археолога, сверяясь с которым, техники подстригали и укладывали ее волосы, волосы с ног они тоже сбрили. Это жалкое тело требовало гораздо более тщательного профилактического обслуживания, чем тело машины. 

В дверном проеме появился Джастин: 

— Все в порядке? 

— Да, — ответила Анна. 

Со вчерашнего дня Джастин беспокоился все больше и больше: он безостановочно бродил по кораблю и однажды даже посмел повысить голос на освободителей. Вчера состоялась грандиозная битва, в которой силы Джона Шеридана уничтожили множество ее сестер. Джон использовал против них ненавистных телепатов. 

Освободители после битвы тоже были сами не свои: они сбивались в кучки, переговаривались, выпаливая очереди накладывающихся друг на друга, щебечущих звуков. Впервые Анна задумалась: а что если их конечная победа не является непреложным, не подлежащим сомнению фактом? Но это было невозможно. Если их разбили, значит, враг их превосходит. Но никому не дано превзойти освободителей и их могучие машины. И уж точно, не человеку. 

Джона надо остановить, пока он не причинил им еще больше вреда. Лучше всего его уничтожить. Об этом твердили ей инстинкты. Но Джастин сказал, что, возможно, им удастся убедить Джона, установить над ним контроль, раскрыть его потенциал. Этого желали освободители, а они, обладатели невиданного интеллекта и неизмеримых знаний, были намного мудрее ее. Они доверили ей столь ответственную роль, и она их не подведет. 

— Мы прямо сейчас закончим с вещами, одеждой и макияжем, — произнес Джастин своим дрожащим голосом. 

Анна посмотрела на изображение на стене: улыбающаяся женщина с вьющимися темными волосами, в коричневом жакете. Потом осмотрела себя. На ней было короткое зеленое платье, которое, Анна знала, когда–то принадлежало Банни. Терпимая одежда, но вряд ли женщина–археолог носила такие платья. Значит, и Анна не сможет его носить. 

— Через пару минут мы пошлем за тобой, — сказал Джастин и направился на нижние уровни. Машина принимала гостя с другого корабля. Джастин сказал, что женщина–археолог знала этого человека, но не назвал его имени. Анна поняла: Джастин надеется на то, что она сама вспомнит его имя. 

Как только техники завершили работу, Анна последовала за Джастином. Возможно, ей удастся, оставаясь незамеченной, понаблюдать за гостем пару минут, попытаться связать его с образами, обитавшими в ее разуме. 

Подойдя к главной внутренней комнате, Анна услышала голос Джастина и отрывистое щебетание освободителей. Она остановилась. 

— Полная катастрофа, — произнес Джастин. — Мы собирались нанести ошеломляющий удар, устроить избиение, и тем самым окончательно деморализовать противника. Этот удар должен был оказаться для него полной неожиданностью. А вместо этого наш флот понес громадные потери. Как Шеридан узнал, где мы нанесем удар? 

— Он — военный, и он умен, — гость говорил ровным, глубоким голосом. Голос Анна не узнала. — Он вычислил нашу стратегию. Но он понятия не имеет о нашем следующем шаге. 

Освободители, не обращая внимания на разговор двух мужчин, продолжали беспокойно щебетать. 

— Наш план состоял в том, чтобы найти подход к деморализованному Джону Шеридану, — сказал Джастин, — но уж точно не в тот момент, когда Джон находится на пике славы после одержанной им великой победы. Мне не нравится выбор времени для нашего плана. И, что хуже всего, ты сказал, что Гален направляется прямиком на За'ха'дум, но прошло уже восемь дней с тех пор, как он покинул Вавилон 5, а мы не засекли в районе планеты никаких его следов. 

Она вспомнила, кто такой Гален — он был машиной, с которой она однажды установила связь. Машиной, выглядевшей, как человек. 

— Вероятно, он действует по собственному плану. 

— Если он не появится там в ближайшее время, — ответил Джастин, — то создаст нам серьезные проблемы. Мы не можем откладывать встречу с Джоном Шериданом. Не можем дать ему время воспользоваться плодами своей победы. 

— Гален не представляет проблемы для нас. Они знают, как с ним справиться. 

Молчание. Потом снова заговорил Джастин. 

— Как прошло ваше путешествие? 

— Согласно плану, — раздался ровный голос гостя, — император Картажье отправил предложение дипломатической почтой. Лондо узнает о том, что он назначен советником императора по вопросам планетарной безопасности в тот же день, когда Джон Шеридан узнает о том, что его жена, на самом деле, не погибла. 

— По крайней мере, хоть что–то идет так, как задумано. 

— Как она? — спросил гость. 

— Она помнит некоторые обрывки своего прошлого, но воспоминания не вызывают у нее прежних эмоций, нам оказалось не под силу восстановить ее прежнюю личность. Сначала я даже думал, что ничего не получится, но она быстро учится, запоминает, как следует реагировать в различных ситуациях. Ее муж заметит произошедшие с ней некоторые перемены. Но он так же увидит, что она — его жена, и то, что она скажет, окажется важным для него. Я надеюсь, что ты сможешь, даже за то короткое время, что у нас осталось, продолжить начатое мной, научить ее еще чему–нибудь, чтобы она больше походила на себя прежнюю. Все должно получиться, во что бы то ни стало. Тем или иным образом. 

В их разговор вклинилось резкое щебетание освободителя. 

— Анна? — окликнул Джастин. — Ты здесь? 

Она вошла. 

У одной из стен комнаты собрались кучкой четыре освободителя. Голова одного из них была приподнята, пристальный взгляд сверкающих белым светом глаз устремлен на нее. У противоположной стены сидели Джастин и гость. Едва заметив ее, гость тут же встал: 

— Шеридан. 

Гость оказался человеком среднего телосложения, темные волосы аккуратно зачесаны назад. На нем был темный костюм, на шее — серебряная цепочка с кулоном из черного камня. Руки свободно висели вдоль тела. Гость, не мигая, смотрел на нее, прямо–таки пожирая ее глазами. Джастин говорил, что у людей не принято так смотреть друг на друга. 

Анна покопалась в памяти, не обнаружится ли там образ этого человека или его имя. 

— Я вас помню, — сказала она. — Вы были в тоннеле на За'ха'думе. Сидели на земле. Ваша рука, — Анна указала на руку Мордена, — была обожжена. 

Гость кивнул. 

— Меня ранили. 

Джастин, опершись на трость, поднялся со своего места: 

— Анна, вы знаете этого человека? 

Образ относился к тому периоду времени, когда она уже прилетела на За'ха'дум, но до того, как ее присоединили к машине. 

— Я сказала все, что помню, — ответила Анна. 

— Анна, это — Морден. Он, как и ты, был археологом. Прилетел на „Икаре” вместе с тобой. 

Анна подошла к нему, протянула руку: 

— Здравствуй. Я — Анна Шеридан. Жена Джона. 

Пожимая ее руку, Морден нахмурился. Потом он сложил руки перед собой, повернулся к Джастину. 

— Шеридан никогда не представлялась, как жена Джона. 

— Мы сделали все, что могли, пользуясь тем немногим, что нам было известно. Не сбивай ее с толку, не переучивай. Что она знает, то знает. Просто научи ее чему–нибудь еще. Как тебе ее внешний вид? 

Морден мельком взглянул на нее: 

— Она сильно похудела. И волосы лежат слишком аккуратно. 

Джастин тяжело вздохнул: 

— Видел бы ты ее сразу после того, как мы ее вытащили, — он быстро взглянул в сторону освободителей. Один из них продолжал наблюдать за людьми, в то время как остальные продолжали щебечущий разговор. — Вы с ней должны вспомнить прошлое. И, Морден, возможно, ты сможешь помочь Анне завершить подготовку. А пока ты будешь заниматься этим, нам есть, что обсудить. Анна, почему бы тебе не поговорить с ним в твоей комнате? 

Морден знал женщину–археолога раньше, и Анна разочаровала его. Он ошибался. Сейчас она была чем–то большим, нежели раньше. Но она выучит все, что он ей расскажет. 

Морден поднял с пола стоявший рядом с ним кейс, взглянул на освободителей. Анна последовала его примеру. К ее удивлению, освободитель, до этого момента наблюдавший за ними, опустил голову, присоединился к быстрому разговору, который вели между собой остальные. До Анны и Мордена никому из них не было дела. Освободители до сих пор не пришли в себя после проигранной битвы, и беспокойно продолжали обсуждать ее. 

Анна направилась в свою комнату, Морден последовал за ней. По дороге Анна завязала с ним разговор: 

— Почему ты назвал меня „Шеридан”, а не „Анна”? 

— Я привык называть тебя так. У вас, археологов, было принято звать друг друга по фамилиям. Вы считали, что, обращаясь друг к другу таким образом, будете отличаться от чиновников IPX, которые обычно звали друг друга по именам, будто лучшие друзья, когда на самом деле таковыми не являлись. 

— А ты на самом деле был ее другом? 

— Чьим другом? 

— Шеридан. 

Морден отвернулся от нее, и это движение напомнило Анне инструкцию Джастина. Джастин советовал ей отвернуться в то время, когда она будет описывать Джону катастрофу. 

— Не очень хорошим, — ответил Морден, — но, да. Она считала меня своим другом. 

— Значит, ты можешь научить меня тому, что я должна знать. Чтобы я смогла управлять Джоном Шериданом. 

Морден снова повернулся к ней. Темные глаза пристально осмотрели ее, потом он кивнул. 

Когда они зашли в ее комнату, Морден выгнал ожидавших там техников, заявив, что они с Анной должны остаться наедине. 

Сначала он подробно расспросил ее, дабы выяснить, что же ей известно. Потом рассказал Анне о ней самой: кем она была, во что верила, как себя вела. Рассказывая об этом, Морден периодически потирал лоб. Если Анна чего–то не понимала, она задавала ему вопросы. Вопросы злили Мордена: чем больше она их задавала, тем неохотнее он отвечал. Казалось, ответы из него вытаскивают клещами. В конце концов, Морден начал своим ровным голосом выкладывать факты, будто выстреливая их из себя. 

— Шеридан любила свою работу. Она любила все исследовать. Она любила мужа. Она ненавидела политику корпорации. Отказывалась лгать или использовать людей для того, чтобы продвигаться вперед. Когда ей случалось видеть страдающего человека, она пыталась ему помочь, и ее не волновало, ответят ли ей тем же, или нет. 

— А как насчет кровопролития, продвигающего эволюцию? 

Снова Анне показалось, что ее вопрос разозлил Мордена. 

— Шеридан причинила бы кому–либо вред лишь в том случае, если бы ее жизнь, или жизни ее друзей находились в опасности, да и то, если другого выхода не было. Если бы ей представилась такая возможность, она попыталась бы спасти даже своих врагов. 

— Она была дурой. 

Анна задумалась, как освободители вообще сумели разглядеть в ней потенциал. 

— Не тебе судить, — резко возразил Морден. 

Глубоко вздохнув, он сложил руки на коленях. Потом заговорил снова, на этот раз медленнее: 

— Во всем этом нет смысла. Ты должна научиться тому, что пригодится, чтобы одурачить Джона. Чем ты занималась, когда была археологом? 

Он решил проверить, поняла ли Анна то, что он рассказал ей. 

— Занималась изучением артефактов, оставшихся от древних цивилизаций, таких как Джи'Лай, Анфран, Субату. 

— Что в твоей профессии нравилось тебе больше всего? 

— Раскрывать стиль мышления и образ жизни представителей тех культур, — ответ обеспокоил Анну. — Почему это было так важно? Те существа погибли потому, что оказались недостойными. А их цивилизации — слабыми, несовершенными. 

— Ты была убеждена в том, что, изучая прошлое, можно понять настоящее и предвидеть будущее. 

— Разве изучая примитивное прошлое можно понять настоящее? 

— Прошлое формирует нас. Делает нас теми, кто мы есть, определяет наши желания. Открывает, откуда мы пришли, и куда движемся. 

Как может тот, кому известны Первые принципы, так плохо понимать их? 

— Мы стремимся к совершенству посредством войны и хаоса. Выживают совершенные. Прошлое заполнено телами низших, несовершенных. 

Морден молча рассматривал ее. 

— Иногда в прошлом теряются очень важные вещи. Идеи, знания, люди, — он взял руку Анны, повернул ее ладонью вверх. — Видишь, здесь кожа огрубела? Это называется мозоли. А здесь? 

Он провел пальцем по ее ладони, у Анны возникло странное ощущение, будто вызывающая дрожь волна пробежала по коже, распространилась вверх по руке. 

— Эти мозоли — результат множества мелких повреждений кожи во время работы. Потертости, рубцы, царапины — это карта твоего прошлого. Эти травмы тебя радовали, потому что подводили тебя ближе к ответам, которых ты искала. Ты отдала бы свою жизнь за те ответы. 

Она внимательно рассматривала свою руку — руку археолога. 

— Эту кожу так легко поранить, — подняла глаза на Мордена. — Ты рассказал о моей прошлой, примитивной жизни? Которой я жила до того, как освободители раскрыли мой потенциал? 

— Когда мы прибыли на За'ха'дум, освободители предложили всем нам выбор: служить им либо добровольно, либо против своей воли. Помнишь, что ты выбрала? 

— Я помню, как родилась в машине. Помню холод и темноту вокруг, — Анна почувствовала, как ее лицо деформируется, на нем появляется улыбка. — Машина научила меня тайнам жизни микросхем, я познала радость циркуляции и очищения, научилась восхищаться изящностью нейронов, посылающих сигналы в полной гармонии друг с другом. Она открыла мне собственную величественную красоту: красоту могучей машины, надвигающейся из глубин Вселенной, широко раскинув крылья. И я соединилась с ней. 

Конечно, она соединилась с машиной добровольно. 

Морден сильнее сжал ее руку: 

— Ты всегда стремилась понять прошлое. Это было твоей страстью. Чего ты желаешь сейчас? Анна, что они тебе пообещали? 

— Не „Шеридан”? 

— Ты — не Шеридан. 

Не была. И не имела никакого желания быть ею. 

— Я хочу соединиться с машиной, с величайшей из всех машин. Если я добьюсь успеха, они позволят мне управлять Оком. 

Морден отпустил ее руку, сунул свои руки в карманы. 

— Ладно, давай убедимся в том, чтобы ты можешь, по крайней мере, притвориться Шеридан. Потом ты получишь то, чего желаешь. Ты изучала одну из древних цивилизаций и познакомилась с ее любовным заклинанием, ты часто читала его Джону. Что это? 

— Песня анфранского звездного бога: „Подари мне такую любовь, что простирается так далеко в небеса, куда под силу добраться лишь богам. Подари мне такую любовь, что есть полнейшее единение двух существ, чтобы ничего не оставлять для себя, ничего не отвергать. Подари мне такую любовь, что возвращается ко мне более сильной, чем та, что я отдаю, и с каждым таким обменом становится все сильнее и неодолимее. Подари мне такую любовь, что обогащает все, к чему прикасается, обращает неудачи в надежды, слабость — в силу, эгоизм — в великодушие, ограничения — в возможности. Подари мне любовь, что не знает границ”. 

Губы Мордена странно скривились. 

Как вспышка, пришло озарение: она поняла истинный смысл любовного заклинания. 

— Морден, именно это я чувствую по отношению к машине. Полнейшее единение. Шеридан никогда бы не смогла испытать ничего подобного с Джоном. 

— Но она смогла. Человек может испытывать подобные чувства по отношению к другому человеку. 

— Ни один человек не может полностью соединиться с другим. 

— Могут, но я не смогу тебе сейчас объяснить, как им это удается. Но все чувства, что ты испытываешь к машине, ты когда–то испытывала к Джону, — Морден отвел взгляд. 

Она, наконец, поняла смысл одной из эмоций женщины–археолога. Хотя Анна не понимала, как такое возможно, но когда–то она испытывала по отношению к Джону столь же огромную страсть, что сейчас испытывает к машине. И она должна заставить Джона поверить, что она до сих пор продолжает испытывать ее. 

Морден снова взглянул на нее, улыбнулся, демонстрируя поразительно ровные, белые зубы. 

— Что ж, давай завершим твою подготовку, — он положил на сиденье рядом с собой кейс, раскрыл его. — Снимай платье и надень этот костюм. У Джона в ящике комода лежит твоя фотография, на фотографии ты именно в таком наряде. 

Морден вытащил костюм, потом вдруг отвернулся от нее, посмотрел в сторону двери. Анна проследила за его взглядом и увидела там одного из освободителей. 

Потом взяла костюм и начала раздеваться. 

Гален молча сидел в своем корабле, дрейфовавшем на окраине системы Альфа Омега. Он мысленно изучал изображение окружающего пространства, передаваемого корабельными сенсорами. Третья планета системы, с этого расстояния едва различимая даже при максимальном увеличении, казалась черной песчинкой на фоне крошечного яркого диска местного солнца. Рассматривая эту песчинку — темное сердце хаоса, на чьем счету было уже немало смертей, а будет еще больше, — он мечтал лишь об одном: уничтожить ее вместе со всеми обитателями. Биотек, постоянно пылавший холодным огнем, эхом ответил на это желание Галена. Очаг тьмы существовал внутри него самого, но он не имеет права поддаться ей. Он должен делать только то, что было обозначено в его задании. 

За прошедшие десять дней Гален успел вернуть владельцу арендованный им корабль, вывел из укромного места свой собственный и совершил быстрый перелет к Пределу. 

И теперь он был здесь, но пока ничего не предпринимал. За то время, что его корабль дрейфовал на окраине системы, Гален, вопреки заявлению Коша о том, что ворлонцы попытаются остановить его, не заметил никаких признаков их присутствия. И, даже если ворлонцы позволят ему пройти, Гален понятия не имел о том, как преодолеть систему планетарной обороны За'ха'дума. Он наблюдал за тем, как корабли Теней садились на планету и взлетали с нее, но не смог засечь никаких следов Ока. Гален подозревал, что ему и не удастся сделать этого до тех пор, пока оно само не засечет его корабль. Если же ему очень повезет, и он сумеет опуститься на планету, что дальше? Гален до сих пор не очень–то верил в то, что найдет там Элизара и Разил. Им не было никакого смысла оставаться там. 

„Приглашение” Элизара — „пусть приходит ко мне, если посмеет” — подразумевало то, что Элизар останется на За'ха'думе. Но Гален решил, что это заявление может быть хитростью: способом заманить его в ловушку или сделать целью для планетарной системы обороны. 

Гален был уверен в том, что, если Элизар сумел перевести заклинание уничтожения, то брат с сестрой наверняка применили бы свое новое оружие в крупнейшей за всю войну атаке Теней, помогли бы своим хозяевам нести повсюду ужас и сокрушить любое сопротивление. Элизар не был глупцом, а вопросы власти и политики и вовсе были его стихией. Он понимает, что для того, чтобы сохранить влияние на своих союзников, необходимо постоянно доказывать им свою ценность. И вот Гален был здесь и ждал, что Элизар обнаружит себя. 

Но битва началась и завершилась. Наблюдая за ее ходом с помощью многочисленных оставленных магами зондов, Гален не заметил никаких следов Элизара или Разил. Возможно, они так и не смогли перевести его заклинание уничтожения, точно так же, как Олвин не смог перевести его состоящее из одного элемента уравнение, позволяющее прослушивать передачи Теней. Или, возможно, сведений, вырванных Банни, оказалось недостаточно. В любом случае, в то время, когда силы Света и Тьмы сошлись в первой крупной битве, Гален сидел здесь, как прежде сидел в тайном убежище, и наблюдал за тем, как другие жили, сражались и умирали. 

Джон вычислил стратегию Теней. Он собрал силы и нанес неожиданный удар по вражескому флоту. Телепаты смогли вывести из строя много кораблей Теней, нарушив связи между их системами и живыми существами, служившими их центральными процессорами. В то время как потерявшие управление корабли неподвижно висели в пространстве, корабли Армии Света непрерывно наносили по ним удары до тех пор, пока не удавалось пробить их прочную кожу. Часть кораблей Теней была уничтожена, еще больше их покинуло поле битвы. Галену хотелось бы знать, не было ли Анны среди погибших кораблей. 

Олвин и Г'Лил сражались на стороне Альянса. Олвин замаскировал свой корабль под маленький нарнский истребитель. Они помогли уничтожить два корабля Теней, и, невзирая на свою отчаянную тактику, их корабль практически не получил повреждений. 

Победа, тем не менее, далась дорогой ценой. Хотя окружающие планеты и беженцы почти не пострадали, флот Альянса понес большие потери. На один уничтоженный корабль Теней приходилось по два корабля объединенного флота. Скольких смертей удалось бы избежать, если бы Гален сражался на их стороне. Если бы он добавил свою силу к потенциалу флота союза... Но он не посмел даже приблизиться к району жаркой битвы. 

Сейчас все было закончено. Джон вернулся в безопасное для него место — на Вавилон 5. Но Гален опасался, что сейчас он в большей опасности, чем когда бы то ни было. Потерпев поражение, Тени поняли, что недооценили своего противника. Больше застать их врасплох не удастся. Грядут новые битвы. Жертв станет еще больше. Тени с еще большей решимостью и злобой примутся осуществлять свой план, касающийся Джона. Но Гален ничем не сможет помочь ни Джону, ни Армии Света. Ему нет места там, где свет. Его место здесь, у этой темной песчинки. Он должен выполнить задание, ту его часть, что еще можно выполнить. 

Если Элизара и Разил не было на поле боя, как не было и во всех прочих местах, то, вероятно, они действительно находились на За'ха'думе. Зачем они заманивали его сюда, в дом Теней, он не знал. Быть может, они были абсолютно уверены в том, что Око уничтожит его до того, как он сядет на планету? 

Или Элизар с Разил планировали дать ему приземлиться? Были ли они уверены в том, что стоит ему приземлиться, он окажется в их руках? Галену хотелось верить в то, что Элизар желал сразиться с ним один на один. Именно этого желал сам Гален. Уже долгое время. 

Он вспомнил слова Тени: 

Если они намереваются захватить его, то попытаются заманить в такое место, где смогут отключить его биотек. Тогда имплантированное Кругом устройство убьет его, и все планы Теней, какими бы они ни были, провалятся. Им не удастся заставить его творить зло. 

Только он сам будет нести ответственность за все причиненное им зло. Пока он сохраняет контроль, бояться нечего. Он либо выполнит порученное задание, либо нет, но больше никому не причинит вреда. Ни на что большее он не мог надеяться. И он не мог больше ждать. 

Через двенадцать дней маги отправят кого–нибудь встретить его в условном месте. Но он там не появится. 

Гален отдал приказ, и корабль устремился вперед, к За'ха'думу и его оборонительной системе. 

Стоило кораблю Галена двинуться, как, вдруг, откуда ни возьмись, прямо по курсу возник корабль. 

Гален остановил свой корабль, энергия биотека беспокойно забурлила в нем. 

Он узнал отличительную желто–зеленую окраску, длинный узкий корпус корабля, носовая часть которого оканчивалась четырьмя гибкими щупальцами, похожими на щупальца каракатицы. 

Ворлонец приблизился, встал борт о борт с кораблем Галена. По поверхности его корпуса пробежала рябь, как по поверхности жидкости, собралась в одной точке, там образовался нарост. Потом нарост грациозно вытянулся, его конец прилип к корпусу корабля Галена. Ворлонец состыковался с ним. 

Точкой стыковки ворлонец выбрал носовой шлюз корабля мага. Возможно, ворлонец хотел сразиться с ним один на один, без свидетелей. Гален задумался, кому из них следовало пройти по этому своеобразному тамбуру. Если Гален войдет туда, ворлонец сможет легко уничтожить его: он просто расстыкуется и выкинет Галена в открытый космос. 

Но Гален не думал, что ворлонец придет к нему. Если от него самого воняет Тенями, то и от его корабля, несомненно, тоже смердит. 

Гален прошел в шлюз, задраил за собой внутренний люк. Теперь он был заперт в шлюзовом отсеке. От своеобразного ворлонского тамбура его отделял толстый внешний люк. Он исследовал условия среды в тамбуре. Состав воздуха, давление и температура внутри тамбура совпадали с теми, что поддерживались внутри его корабля. Гален раскрыл внешний люк, вгляделся в тускло освещенный тамбур цилиндрической формы. Стены тамбура были того же желто–зеленого цвета, что и корпус ворлонского корабля, но, при этом, слабо светились. Тамбур был примерно двадцати футов в длину и восьми — в диаметре. Дальним концом тамбур упирался в обшивку ворлонского корабля. 

Тамбур образовался при помощи странного движения, похожего на перетекание жидкости, Гален уже встречался с подобным на Тенотке, в здании Теней, и мембрана, защищавшая каюту Мордена, двигалась точно так же. Ему было известно, что ворлонцы, как и Тени, используют органическую технологию, но не смог найти практически никакой информации об этих технологиях. Его знания о них ограничивались общими, туманными представлениями. Гален отдал приказ сенсорам вести запись. 

Неохотно поднес руку к стене, готовый при малейшем намеке на движение немедленно отдернуть ее. Поверхность тамбура была твердой, но теплой, желто–зеленые разводы на ней слегка изменялись с течением времени. Сенсоры Галена засекли наличие углерода, кремния, масел, различных органических компонентов. Под кожей, по структурам, напоминающим нервы, пульсировали электрические импульсы, эластичные волокна растягивались, подобно мышцам, по сосудам циркулировала жидкость. Когда Гален был связан с Анной, у него сложилось похожее впечатление о корабле Теней. 

Но здесь, он, пожалуй, почувствовал что–то еще, таившееся в изменчивом узоре кожи корабля: ощущение жизни, точного определения которой он дать не мог, и, более того, разума. Будто перед ним находилось разумное существо, и это существо наблюдало за Галеном. 

Гален начал два новых упражнения на сосредоточение. Чтобы заметить признаки какого–либо телепатического воздействия, он должен сохранять спокойствие и ясность мышления. 

Гален шагнул из шлюза наружу и заметил, что пол цилиндрического тамбура был таким же прочным и твердым на ощупь, как и его стена. Дал команду сенсорам просканировать пространство впереди. Ворлонцы издревле враждовали с Тенями. Они были убеждены в превосходстве порядка, в то время как Тени всюду насаждали хаос. Но использовали ли ворлонцы, как это делали Тени, разумных существ в качестве процессоров для своих кораблей? Гален не смог точно определить, так это или нет. 

Узор на стенах вокруг переливался, нечто изучало его. Гален двинулся вперед. Пора ворлонцу решать: либо он даст ему пройти, либо убьет. 

Гален споткнулся на какой–то неровности. Желто–зеленая кожа под его ногами всколыхнулась, волна покатилась вперед, к ворлонскому кораблю. Но не один пол тамбура колыхался, по стенам и потолку цилиндрического образования тоже распространялась странная, кольцеобразная волна. Гален, сильно озадаченный, замер. Спустя секунду по тамбуру прокатилась следующая волна, потом еще и еще, будто весь тамбур шел морщинами. Гален оглянулся и увидел, что за его спиной образовалась желто–зеленая стена, а длина тамбура все время уменьшалась, он будто втягивался обратно в ворлонский корабль. Желто–зеленая стена на большой скорости неслась к Галену, подобно гигантской волне, еще пара секунд — и она обрушится на него. У Галена осталось лишь мгновение на то, чтобы набрать в легкие воздуха перед тем, как стена врезалась в него, подхватила, несколько раз перевернула, будто настоящая волна, и понесла вперед, к ворлонскому кораблю. 

Потом движение прекратилось, и Гален понял, что оказался внутри корабля, сенсоры определили, что повсюду вокруг него была странная жидкость. На мгновение ему удалось открыть глаза: со всех сторон его окружало желто–зеленое сияние. Гален сделал резкое движение руками и ногами, пытаясь вырваться из его объятий. Согласно показаниям сенсоров, в нескольких футах впереди имелась некая полость. Должно быть, внутреннее помещение корабля. 

Чем больше Гален пытался вырваться, тем сильнее странный материал давил на него. Он будто оказался в плену вещества, твердеющего с течением времени. Двигаться становилось все труднее, а амплитуда движений все уменьшалась. Это продолжалось до тех пор, пока Гален вовсе не лишился возможности шевелиться. 

Энергия вскипела внутри него, Гален заметил, что, неосознанно, мысленно визуализировал чистый экран и был готов написать на нем уравнение, наложить заклинание. Был готов атаковать. 

Но его целью не являлось убийство ворлонца. Он не потеряет контроль. Не нанесет удара. Вместо этого Гален, которому уже начинало не хватать воздуха, сосредоточился на своих упражнениях, шаг за шагом выстраивая в разуме упорядоченные прогрессии. 

Если ворлонец собирался его убить, то пусть убивает. Но, что бы ни случилось, Гален не позволит ворлонцу узнать координаты тайного убежища магов. Он не станет виновником их гибели. 

Хватка ворлонского корабля не ослабевала. Конечности мага немели в неудобном положении, стена давила на его грудную клетку, на лицо, но Гален, каким–то образом, чувствовал присутствие разума вокруг себя: желто–зеленый узор изменял рисунок, волны прокатывались вокруг него. Корабль изучал Галена. 

Гален больше не мог задерживать дыхание, он должен вдохнуть. Он попытался судорожно глотнуть воздуха, но его губы едва разжались. К его изумлению, кислород хлынул в легкие. 

Давление на грудную клетку Галена слегка ослабло, он тяжело задышал. Потом он заметил, что слышит какой–то звук, похожий на бормотание. Сначала Гален подумал, что слышит эхо, распространявшееся сквозь плотно прижавшееся к его ушам вещество, точно так же, прижав к уху раковину, можно услышать свой пульс. Но ритм бормотания менялся. Мелодия, казалось, была наполнена смыслом и Гален смог его понять. Песня о красоте порядка, о совершенной симметрии и вечном спокойствии. 

Гален услышал голос корабля, корабль пел самому себе. 

В мелодию корабля вплетались радостное ощущение гармоничности функционирования всех его систем, удовлетворение от служения. Величайшей радостью для него было повиновение. 

Это напомнило Галену Анну, смысл жизни которой заключался в одном — служить машине. Гален, задействовав сенсоры, попытался выяснить, что находится дальше, в глубине корабля. Предположение, что ворлонцы ничем не отличались от Теней, что они тоже порабощали живые существа и помещали их в качестве центральных управляющих устройств в сердце своих кораблей, испугало его. Гален засек присутствие ворлонца футах в двадцати впереди: сенсоры определили его, как область повышенной концентрации энергии, взаимодействующей с корабельными системами. Ворлонец был нервным центром, контролирующим все системы корабля. 

За исключением ворлонца Гален не обнаружил больше ни одного живого существа, связанного с корабельными системами и осуществлявшего управление кораблем. Но в область действия сенсоров попадала лишь небольшая область внутреннего пространства корабля, возможно, живое существо находилось слишком далеко от Галена, чтобы сенсоры могли засечь его. Озарение пришло тогда, когда Гален начал изучать обмен энергией и информацией между ворлонцем и кораблем: их отношения сильно напоминали те, что складывались между магом и его кораблем, хотя ворлонский корабль был намного совершенней. Корабль обладал собственным разумом, и ворлонец, для того, чтобы управлять кораблем, устанавливал с ним связь. 

Корабль продолжал напевать свою периодически повторяющуюся мелодию. Гален понял, что корабль ждет дальнейших инструкций. Повиновение хозяину было смыслом его жизни. 

По–видимому, в планы ворлонца не входило его убийство, по крайней мере, он не собирался убивать Галена немедленно. Гален, борясь с давлением корабля, с трудом заставил губы двигаться, проговорил: 

— Покажись. 

Желто–зеленое вещество корабля настолько плотно прижималось к его ушам, что звука своего голоса Гален не услышал. 

Он ждал, продолжая, тем временем, выполнять упражнения на сосредоточение. 

Глаза Галена были закрыты, сквозь опущенные веки он мог ощущать лишь тусклое свечение. Но вдруг это свечение начало усиливаться, у Галена возникла ассоциация с восходом солнца. Спустя некоторое время сияние стало настолько сильным, что Галену начало казаться, будто солнце устремилось прямо на него: жаркое, сверкающее, стремящееся поглотить его. Свет скользнул внутрь него. 

Галену показалось, что свет, как кислота, разъел его веки, проник прямо в мозг. Перед его мысленным взором в ярком сиянии поплыли образы Элрика, Блейлока, других. Тех, кого он оставил. Он сидел в корабле, летел в гиперпространстве к тайному убежищу. 

Гален заставил себя отвлечься от этих мыслей. 

— Вон из моей головы, или я тебя уничтожу! — заорал он. 

Сияние затягивало Галена, он будто растворялся в нем. 

— Сейчас же! 

Гален визуализировал чистый экран, изо всех сил стараясь думать лишь об упражнениях. 

Свет поплыл прочь, на секунду Галену показалось, что ворлонец высосал из него мозг. 

Его окружало мерцающее сияние. 

— Ты — скверна. 

Голос, несомненно принадлежавший Улкешу, проник сквозь кожу корабля прямо в уши Галена. К нему примешивалось эхо других слов, несущих иной смысл. 

Гален продолжал старательно выполнять упражнения. 

— Ты проделал весь этот путь лишь для того, чтобы высказать мне это? 

— Зараза должна быть вырвана с корнем. 

— Верно. Именно поэтому я прилетел сюда. 

— Ты несешь заразу в себе. 

— Знаю, — ответил Гален. — И я согласен с тобой. Зараза должна быть вырвана с корнем. Я лишь хочу остановить двух моих сородичей, которые служат Теням, перед тем, как остановить самого себя. 

— Все твои сородичи служат тьме. 

— Ты прилетел сюда или для того, чтобы убить меня или помочь мне. Я по–прежнему хочу узнать, для чего именно. 

— Нетерпеливость служит хаосу. 

— И проволочки тоже. 

— Если бы ты был моим слугой, — заявил Улкеш, — ты бы познал повиновение. 

— Так же, как ты научил свой корабль? 

— Как наши корабли служат нам, так и вы служите своим хозяевам. 

— Мы — не рабы, — возразил Гален. — Мы можем противостоять программе, заложенной в нас Тенями. Мы можем творить благо. 

— Нарушая их правила, — ответил Улкеш, — вы служите лишь хаосу. 

— Но ведь вам так и не удалось достичь победы, верно? 

— Благо может проистекать лишь из порядка. А порядок — из повиновения правилам. Из контроля. 

— На протяжении двух последних лет я сохраняю контроль. 

— Вы все должны умереть. 

— Мы сами вскоре уничтожим друг друга, — ответил Гален. — Мы поглощаем сами себя, как самоеды, как змея, кусающая себя за хвост. Этот процесс уже начался. Я просто стремлюсь к тому, чтобы захватить с собой тех двоих, что сбежали от нас. Разве это не послужит вашей цели? 

Улкеш промолчал. 

Гален понял: ворлонец ждет, что он скажет дальше. Потом догадался, что именно следует сказать. Проговорил прямо в мерцающий свет: 

— Тени ничего не узнают о том, что ты помог мне. Добровольно я им ничего не скажу. И они не смогут ничего вытащить из меня против воли. В меня вживлено устройство. Если они попытаются отключить мой биотек и завладеть моим знанием, это устройство убьет меня. 

Улкеш опять промолчал. Потом, наконец, раздался его звучный, резонирующий шепот: 

— Ты — хаос. 

— Так ты поможешь мне или нет? 

— Ты — хаос. Когда Хаос посмотрит на тебя, она увидит хаос. Подобные пропускают подобных. 

— Ты о чем? 

Из слов Улкеша следовало, что система обороны За'ха'дума похожа на мембрану, закрывавшую проход в каюту Мордена. Мембрана признала в нем себе подобного и разрешила ему пройти. Планету защищает, определенно, похожая система, только намного более сложная. 

— Сопротивляться ей означает предать себя. Только полностью покорившись, ты сможешь пройти. 

— Благодарю, — сказал Гален. 

— Ты оттуда родом. 

Сияние начало тускнеть, Улкеш удалялся. 

Тихое бормотание корабля изменилось, Гален понял, что корабль получил приказ. Вещество, крепко держащее Галена, размягчилось, вокруг него образовался толстый вязкий слой непонятного материала. С ошеломляющей скоростью вещество обрушилось на него, потащило назад, Гален несколько раз перевернулся через голову. Издав резкий звук, корабль выбросил Галена наружу, он полетел сквозь ледяную, безразличную тьму, космический вакуум высасывал из него воздух. Он влетел в открытый шлюз своего корабля и сильно ударился о внутренний люк. 

Вокруг Галена, защищая его, образовались желто–зеленые стены цилиндра, рябь бежала по их поверхности. 

Гален выбрал команду, внешний люк его корабля закрылся. Потом зашипел воздух, давление внутри шлюза восстановилось, и Гален поднялся на ноги. Посмотрел в окошко на крышке люка: живой тамбур отступал, втягивался в корпус корабля Улкеша, вещество, его образовывавшее, растеклось по всей поверхности ворлонского корабля. 

Гален получил прощальный привет от Улкеша: „Когда нам понадобится, вы все умрете”. 

Ворлонский корабль набрал скорость и исчез в черноте космоса. 

Анна протянула свое удостоверение офицеру службы безопасности, стоявшему на посту на таможне и оглядела пространство за его спиной. По обширному залу бродило всего несколько живых существ. На часах станции, которых придерживалось большинство ее обитателей, сейчас было время отдыха. Стены зала покрывали примитивные информационные экраны, резкий свет, лившийся с потолка, освещал стоящие рядами грубые кресла. Анна прижала руку к стене. Эта машина, Вавилон 5, была гигантской, ее обслуживало множество живых существ. Но она не имела души и казалась Анне мертвой. 

Джастин говорил ей, что Джон управляет Вавилоном 5, хотя совсем не так, как Анна управляла своей машиной. Он использовал для этого странный, непрямой способ, принятый у людей. 

Офицер службы безопасности оторвал взгляд от своего примитивного ручного устройства. 

— На протяжении некоторого времени вы не пользовались документами, не так ли? 

— Что–то не так? — спросила Анна, наклонив голову, стараясь выглядеть беззаботно, хотя это получилось у нее не очень естественно. 

Офицер снова посмотрел на устройство, нахмурился. 

— Нет... нет, — он вернул ей карточку. — Цель вашего визита сюда — бизнес? 

— Я прилетела, чтобы увидеться с моим мужем. С Джоном Шериданом. 

Дальнейших вопросов не последовало, и Анна продолжила свой путь. Она направилась к каюте Джона. На ногах Анны были туфли, купленные для нее Морденом, и ей приходилось прикладывать усилия для того, чтобы сохранять равновесие при ходьбе. Ее ноги использовали столь примитивный способ передвижения. По пути Анна повторяла про себя все заученные сведения, и все, что ей следовало сделать. 

Потом она остановилась перед дверью в каюту Джона. Набрала код на панели замка, дверь открылась. 

Внутри каюты оказалась ненавистная Деленн, та, которая стремилась занять ее место рядом с Джоном. На ней был свободный балахон, распущенные волосы каскадом рассыпались по плечам. Костяной гребень обрамлял ее голову наподобие короны. Деленн держала в руках небольшой, прозрачный шар. Внутри шара находилась уменьшенная копия пляжного маяка — примитивного, отдаленного подобия Ока. 

Анна испытала сильное желание броситься на Деленн с боевым кличем, уничтожить ту, что бросила ей вызов. Но Джастин предусмотрительно подготовил ее к возможной подобной встрече, и Анна помнила полученные от него инструкции. 

Анна улыбнулась, вошла, протягивая руку: 

— Здравствуйте. Вы, должно быть, Деленн. А я — Анна Шеридан. Жена Джона. 

Шар выпал из рук Деленн. 

Черное пятнышко прямо по курсу увеличивалось в размерах, За'ха'дум больше не казался песчинкой, сейчас он имел вид небольшого диска, испещренного полосами разнообразных оттенков коричневого цвета. Гален сидел молча, положив расслабленные руки на бедра, и мысленно продолжал упражнения с алфавитом. Упражнение помогало успокоиться и очистить разум от посторонних мыслей. Что бы ни случилось, он не должен сопротивляться. Должен позволить этому нечто захватить его, пройти сквозь него. Пусть оно определит, что он, Гален, также является порождением Теней, агентом хаоса и уничтожения. 

Око должно позволить ему пройти там, где никому другому пройти не дано. Потому, что он был своим. Вот почему Тени так боялись магов, вот почему потребовали либо присоединиться к ним, либо умереть. Маги обладали способностью проникать на их базы, прослушивать их каналы связи. Только подобный может сразиться с подобным. Таким образом, его примут за своего, и троянский конь проникнет в цитадель врага. 

Оно обрушилось на него подобно вспышке ослепительно черного света, закричав, растеклось по его телу, сканируя его, проверяя, разрешен ли ему доступ сюда. Гален прервал упражнение. Черный свет проникал сквозь плотно сжатые веки, жег глаза. Свет быстро опустился по его затылку, побежал по линиям обесцвеченной кожи, тянущимся вдоль его плеч и позвоночника, затек внутрь. Гален ощутил зуд, когда свет коснулся сенсоров на кончиках его пальцев, побежал вдоль ниточек биотека вверх: по пальцам, затем по рукам. Гален чувствовал, что свет, пока проникал в него, одновременно окутал и его корабль, заполз в серебристое тело кризалиса, обвился, размышляя, вокруг его прядей. 

Свет обвивался вокруг меридианов биотека, и в ответ тот начал нагреваться, энергия забурлила в нем со все возрастающей скоростью. Галену хотелось задавить энергию с помощью упражнения, но он не стал рисковать. Вдруг у него не получится, или Око опознает его? Волна адреналина пробежала по его телу, заставляя сердце забиться быстрее. 

Потом черный свет, продолжая циркулировать в нем, заговорил. Слова, фразы, произнесенные шепотом, эхо: все было очень похоже на передачи Теней. Они заражали его. 

Шепот Ока вызвал ответную вибрацию биотека, и Гален заметил, что биотек эхом отражает эти слова, наслаждаясь, мысленно повторяя их. Стоило ему лишь подумать об уничтожении, как волна энергии начала нарастать внутри него, раскаляться, закипая. Энергия биотека вскипала внутри него, и он вместе с ней — они с биотеком были одинаковыми и были единым целым, неразделимыми до самой смерти. 

Он тоже нашептывал самому себе о радости хаоса, о восхитительном ощущении, которое он испытает, высвободив, наконец, свои инстинкты. Ударить, атаковать врага, очистить от них Вселенную, не останавливаться до тех пор, пока враг не будет полностью разгромлен. Не мучиться больше из–за необходимости быть терпимым и терпеливым. Он сможет убить тех, кто убивал, кто угрожал, кто оскорблял, кто ошибался, кого можно убить ради высшего блага, ради эволюции, ради прогресса, ради совершенства. 

Гален пылал, энергия внутри него пела, бешено несясь по меридианам биотека, а вибрация стала настолько отчетливой, что причиняла теперь боль. Именно в таком состоянии он чувствовал себя по–настоящему живым, не прячущимся в крошечной, созданной им самим, тюрьме, в которой он скрывался без всякой на то необходимости, будто после того, как сделал все неправильно. Но это Вселенная была не права, и Вселенная должна была прятаться от него. Гален вспомнил, какую неописуемую радость испытывал, уничтожая дракхов одного за другим, одну Тень за другой. Они заслуживали смерти, Тилар заслуживал смерти, точно так же, как Цирцея и Лондо, и Морден, и Элизар, и Разил. Как многие, многие другие. Члены Круга за то, что лгали ему. Она за то, что покинула его. Родители за то, что дали ему жизнь. Он был глупцом, пытаясь убить всего троих человек. Он должен уничтожить их всех: Теней, ворлонцев, центавриан, нарнов, минбарцев, людей — все они были запрограммированы на то, чтобы уничтожать, вредить друг другу, и продолжать делать это до тех пор, пока у них оставались силы. Но он мог остановить их. Мог сокрушить их всех. И он хотел сокрушить их всех. 

Ощущение удовлетворения, и черный свет быстро потек прочь из него. Око отвернулось от него. 

Но по его венам продолжал нестись огонь, обжигая нервные окончания. Гален весь дрожал, бушующая энергия переполняла его. И он сам бушевал. Он хотел уничтожать. Хотел убивать. Кого убивать или что крушить — значения не имело. 

Гален визуализировал нужное уравнение, обрушил поток энергии на самого себя. Сверкающая волна синего пламени прокатилась по его телу, подобно потоку раскаленной лавы, обжигая его, уничтожая весь волосяной покров. 

Еще. 

Еще. 

Наконец его разум очистился настолько, что Гален смог визуализировать в левом верхнем углу чистого экрана одну–единственную, сияющую синим светом, букву. 

„А”. 

Он мысленно вцепился в букву, но у него не было сил подумать о следующей, продолжить алфавит. Наконец, Гален понял, что он должен сделать. Синее пламя обрушилось на его и без того обожженную кожу, сжигая ее. Гален согнулся пополам, его нервные окончания были перегружены болезненными ощущениями. Но средство подействовало. Он смог продолжить. 

„A B”. 

Еще одна волна пламени. 

„A B C”. 

Он доделал упражнение, за ним — еще одно, и еще, уходя из этого места, из этого времени, от этих чувств, все дальше и дальше отступая в глубину темного тоннеля, и стены смыкались вокруг него. Гален сжимал свою волю в кулак до тех пор, пока прошлое, будущее, Вселенная не перестали для него существовать, не осталось ничего, кроме корабля, и его тела внутри корабля, а внутри тела — его бьющегося темного сердца. 

Когда из второй комнаты вышел Джон Шеридан, Анна, увидев его, сильно удивилась. В халате, с растрепанными темными волосами он выглядел вовсе ничем не примечательным, типичным слабым человеком. И этот человек являлся тем самым ключевым существом, чье влияние распространялось на всю Галактику? 

Но, когда он пристально взглянул на нее, Анна что–то почувствовала — силу, которой она никогда раньше не замечала ни в одном человеке. Его манера держаться отдаленно напомнила Анне властность техномага Элизара, но здесь было нечто большее. Странная волна возбуждения пробежала по ее телу. Будто ровный ритм сердцебиения машины вдруг нарушился. Джон был необычным человеком. Неудивительно, что он смог уничтожить стольких ее сестер. Он был опасен. 

Анна добралась до своей цели. Теперь она должна установить контроль над ним. 

— Анна? Бог мой... что ты здесь делаешь? 

Он назвал ее „Анна”. Был ли он в действительности ее другом, или лишь притворялся таковым? Он не улыбался, Анна не могла дать определение выражению его лица. Бросил взгляд в направлении другой комнаты, за матовой стеклянной стеной которой двигался силуэт. Деленн. Деленн здесь не место. Гнев вскипел в Анне, заполняя все ее существо. 

— „Что ты здесь делаешь?” — переспросила она. — После пяти лет это единственное, что ты мог сказать? 

Деленн вышла из второй комнаты, сейчас на ней, поверх старого, был надет еще один наряд, встала рядом с Джоном. 

Анна, прищурившись, пристально посмотрела на нее: 

— Хотя, учитывая все обстоятельства, я могу понять. 

— Я... я пойду, — проговорила Деленн и двинулась к двери. 

— Нет, подождите... Деленн, подождите,— возразил Джон. 

Деленн прошла мимо Анны и вышла из каюты. 

— Все в порядке, Джон. Пусть она идет. Ты сможешь поговорить с ней позднее. Нам нужно побыть наедине. 

Джон пристально взглянул на нее, выражение его лица показалось Анне страдальческим: 

— Я думал, ты погибла. 

— Ты хочешь сказать, она не... Она не рассказала тебе? Что ж, любопытно, — от его пристального взгляда по ее телу снова пробежала волна дрожи, и Анна подняла руку, прижала ее к животу. Подошла к Джону поближе. Она тоже могла притвориться его другом. — Ох, Джон, мне так жаль, что я не смогла рассказать тебе обо всем сама. Прости, что мне пришлось покинуть тебя, я ведь даже не могла передать тебе весточку. Но теперь все позади. Мы снова вместе.. 

Она протянула руку, желая прикоснуться к нему, но Джон, нахмурившись, отступил на шаг. Анна заставила себя остановиться. 

— Я знаю, что ты думаешь, — сказала она. — Как тебе убедиться, что это действительно я? То, что ты знаешь, то, что она наговорила тебе, ты можешь подумать, что я — какое–то их творение. Отлично. Я готова пройти любые тесты, как ты захочешь. Задавай мне любые вопросы, я не возражаю, — Анна знала ответы на все вопросы, которые он мог бы ей задать, и, когда она докажет это, Джон попадет под ее контроль. — Понимаю, есть очень многое, чего ты не знаешь. Что много не понимаешь. Я здесь, чтобы исправить это. 

Анна сделала еще шаг, положила руку Джону на грудь. Она была теплой, и, слегка приподнимаясь, давила на руку Анны. Анна подняла голову, взглянула на него и, представив, будто он — Око и что скоро они соединятся, улыбнулась. 

— Разве ты не хочешь узнать, что происходит? Что происходит на самом деле? Я могу рассказать. Все, что нужно будет сделать, — полететь со мной. 

— Куда? 

— Как куда? На За'ха'дум.