Cover Легионы огня: армии Света и Тьмы
Оглавление

Глава 2

Вир имел весьма смутное представление о том, с чем именно им предстоит столкнуться на месте раскопок, но то, что они там увидели, превзошло все его ожидания. 
Пустые здания. Целые кварталы пустых домов. 
Вир с техномагами прочесали все узкие улочки рабочего поселка, в котором царили разруха и запустение. На самом деле, „улочки” — это слишком громко сказано. Тропинки, беспорядочной сетью разбегавшиеся по всему поселению, и ни одной нормальной, мощеной улицы. Некоторые были настолько узкими, что, попадись Виру со спутниками встречный прохожий, им вряд ли удалось бы разминуться. Однако такой возможности им не представилось. 
Но кто–то здесь был. Где–то рядом. Местные жители не горели желанием попадаться им на глаза, но бриз доносил чьи–то голоса. Холодный бриз, почти ледяной, Вир чувствовал, как ветер пронизывает его до самых костей. То там, то здесь на перекрестках и около забегаловок они замечали группки рабочих. Вир слышал краем уха обрывки фраз, и эти слова были весьма тревожными. Например, „исчез”, „смерть”, „расплата”, „страх”, „мертв”. Последние два слова повторялись чаще всего. 
Было еще одно слово, которое раз за разом доносилось до ушей Вир, и это было слово „проклятие”. 
Проклятие. 
В свое время Вир бы лишь посмеялся над всем этим. Но пребывание на Вавилоне 5 научило его верить в существование сверхъестественного... или, по крайней мере, подготовило его к тому, что на небе и земле есть нечто большее, чем он мог вообразить. Станция была местом, где появлялись то охотники за душами, то жуткие обитатели неизвестных миров бескрайней Вселенной, казавшиеся ожившими воплощениями ночных кошмаров. 
Для тех, с кем Вир столкнулся в поселке на К0643, грань между реальностью и фантастикой, между явью и небылью, была размытой. Сам для себя Вир уже давно стер эту грань вообще. Он был уверен, что с ним может приключиться все, что угодно. Он чувствовал, сможет сохранить рассудок, лишь попытавшись хоть в какой–то степени привыкнуть к такому положению дел. 
— Я тебя знаю. 
Он поразился, услышав этот голос. Обернувшись, Вир увидел довольно неприметного с виду центаврианина, только что вышедшего из забегаловки. Но узнал его мгновенно. 
Несколько месяцев назад некоего гражданина Центавра использовали втемную, как пешку, как контейнер для доставки живого орудия для покушения на жизнь президента Межзвездного Альянса. Сам он понятия не имел, что с ним происходило, что и зачем он должен был сделать, и лишь вмешательство Вира предотвратило преступление. Его звали Рем Ланас, и сейчас он стоял перед Виром, с выражением крайнего изумления на лице. 
Прежде чем Вир успел что–либо сказать, Ланас вцепился в его одежду. В первое мгновенье Вир воспринял это как нападение, но потом понял, что Ланас его о чем–то умоляет. 
— Пожалуйста, — ныл он, — не забирайте меня обратно на Вавилон 5. Вы... вы же сказали, что все останется между нами. Вы же никому не скажете, что я здесь? Я... я уеду, если вам этого захочется... Я... 
— Успокойтесь же! Ради бога, успокойтесь! — воскликнул Вир, сильно встряхнув его за плечи. — Уймись, наконец! Я не больше, чем в прошлый раз, хочу сдать тебя властям. Что ты здесь делашь? 
— Работаю, — ответил Ланас, явно удивленный вопросом Вира. — А что еще здесь можно делать? Кстати,... а вы что здесь делаете? 
— Ну... мы приехали сюда для того, чтобы... кое–что выяснить. Мы слышали, что это место... в общем... проклятое. И нам показалось что, как бы глупо все это ни выглядело, в интересах Республики стоит посмотреть, что здесь творится. 
Вир деланно рассмеялся — настолько нелепым показалось ему собственное объяснение. 
Ланас странно взглянул на него. 
— Кто это „мы”? Кого вы называете „мы”? 
— Что? О! Нет–нет, „мы” — это я и мои... — он оглянулся и махнул рукой в сторону техномагов. 
Но там уже никого не было. Он остался один. 
Вир тупо уставился на свою вытянутую в направлении исчезнувших техномагов руку, а потом выдавил: 
— Я и мои... пальцы. Да, именно так, — и он пошевелил пальцами, предоставляя Ланасу возможность хорошенько рассмотреть их. — Я хотел сказать: мои пальцы и я. У меня для каждого из них есть имя... Хотите, я вам их перечислю?.. 
— Нет. Нет, это... все в порядке, — осторожно произнес Ланас, явно не желая злить сумасшедшего, коим показался ему Вир. 
Вдруг Вир, резко сменив тон, спросил, вернее, потребовал ответа: 
— Мне показалось, что здесь меньше народу, чем я ожидал. В чем дело? 
Ланас погрузился в раздумья. Наконец, он огляделся вокруг, будто боялся, что кто–то может их подслушивать, а затем произнес: 
— Не здесь. 
— Не здесь? Вы имеете в виду, что они находятся где–то в другом месте? 
— Нет, я имел в виду то, что нам не стоит говорить об этом здесь. Пойдемте. 
Повернувшись, он стремительно пошел по импровизированной дорожке. Вир последовал за ним, задержавшись лишь на мгновение, чтобы оглянуться через плечо и убедиться в том, что его спутники действительно исчезли. 
Через несколько минут Вир сидел в небольшой квартире, предоставленной администрацией Ланасу. Определение „неприглядная” было слишком мягким для ее описания. Скудно обставленная комната в большом бараке сборного типа — вот и вся недвижимость Ланаса. 
— Простите за то, что не предлагаю выпить. Но я не ждал сегодня гостей. Хотя, даже если бы я знал о вашем визите, вряд ли бы мне удалось разжиться чем–нибудь. Министр Дурла весьма строго к этому относится. 
— Дурла? 
— Да. Он не желает, чтобы мы тратили его время и деньги на выпивку. Он полагает, что наша жизнь здесь должна складываться всего из трех составляющих — работы, еды и сна. 
— И вы это терпите? — Вир был потрясен. — Но ведь жизнь — это нечто большее! Это... 
— О, он также обеспечил нам достаточное количество проституток. 
— А, — понимающе кивнул Вир. — Он, хм... он это разрешил? 
— Да. Он считает, что они являются необходимой разрядкой, — Ланас пожал плечами. — Вероятно, они лучше вписались в бюджет, нежели выпивка. Меньше расходов. 
— Надо же, какая экономия, — заметил Вир. 
— На самом деле существует программа поощрений, при помощи которой они... 
Тут Вир быстро вскинул руки и выдавил улыбку: 
— Все это... здорово. Но у меня есть одна мысль. На самом деле, мне не хочется знать больше, чем вы уже рассказали. Если честно, я бы не огорчился, узнав даже меньше. 
Он откашлялся, а потом произнес: 
— Итак, вы хотели мне сообщить о... 
— Да, — кивнул Ланас. 
Несмотря на то, что они были в комнате одни, он, по–прежнему, продолжал говорить тихим, заговорщицким шепотом: — После всех этих таинственных исчезновений испугавшиеся уволились, и объем производства упал на семьдесят процентов. Нас удерживает здесь то, что зарплата оставшихся сильно возросла. Как и перспектива никогда больше не увидеть родных. Но меня это мало беспокоит — я одинок, — он пожал плечами. — Знаю, что это звучит глупо, но как вы узнали, что здесь исчезают люди? 
— Могу предположить, что и вы это заметили, — буркнул Вир, думая о внезапном исчезновении техномагов. — А у вас есть какие–либо догадки? Предположения, зацепки? 
— Нет. Мне известно лишь то, что мы копаем на самом важном участке. Мы сумели глубоко вгрызться в поверхность этой богом забытой планеты. По ходу дела некоторые таинственно исчезли, другие просто сбежали. Мы не знаем, что ищем, что вообще здесь делаем. Но я расскажу вам о том, что произвело на меня сильное впечатление. Однажды сюда приезжал с инспекцией министр Дурла. Я мельком несколько раз видел его, и все время в его глазах что–то было. 
— Вы имеете в виду ресницу? 
— Нет, — Ланас раздраженно покачал головой. — Я имел в виду его взгляд..., выражение. Он смотрел так, будто ему очень хотелось завершить эти раскопки. Никто из нас не понимал, почему. Я точно понятия не имею. 
— И он даже не намекнул вам о том, что вы ищете? 
— Нет. Единственное, что мне известно, это то, что он увеличил рабочую нагрузку. Теперь мы работаем круглосуточно. Сейчас смена Странной Бригады. 
— Э... кого? 
— Есть тут такая группа крутых землекопов. Они вроде как сработались. Говорят, это бывшие преступники и им подобные. Привыкшие к тяжелой работе. И они здорово работают. Они просто балдеют оттого, что все у них получается быстрее и лучше, чем у остальных, явно хотят что–то доказать самим себе, — он замолчал и пожал плечами. — Хотя мне не стоит гадать о мотивах окружающих. Когда вы впрягаетесь в такое, кто знает, зачем вы это делаете, ведь так? 
— О... я... э... определенно согласен с вами, — произнес Вир. 
— В любом случае, если кто и сможет добраться до сути, то это Странная Бригада. Они заявляют, что чувствуют опасность и готовы с криками помчаться ей навстречу. Один из них,... кажется, его зовут Цирил... сказал, что с радостью встретится со смертью, лишь бы схватиться с нею и выбить из нее дух. Я не могу понять, зачем кому–то надо искушать смерть, но, опять же, это не выдумки. Как бы там ни было, эта Странная Бригада — самые одержимые люди из всех, кого мне доводилось видеть, — оснащена каким–то специальным оборудованием. По чьему–то распоряжению им выдали фонари. Это что–то, поверьте. Электроника — моя специальность, хотя, учитывая обстоятельства, при которых мы с вами встретились, я не удивлюсь, если вы сочли меня ни на что не годным... 
Вдруг где–то внизу раздался грохот. Виром тотчас овладело беспокойство. Звук был настолько глубоким и громким, что на мгновение ему показалось, будто в небе барражирует целый флот кораблей Теней, в клочья разрывая воздух и вызывая дрожь земли. Ланас, со своей стороны, не обратил на это никакого внимания. 
— Это стало происходить все чаще, — сказал он, когда дрожь утихла. 
— Отчего эта дрожь? Разве здесь проводятся взрывные работы? 
— Нет. Насколько нам известно, нет. Но тряска то и дело повторяется. Никто не знает, почему. 
„Мы знаем”. 
Вир посмотрел в разные стороны, смущенный и удивленный этим голосом. 
— Вы знаете? — спросил он. 
— Нет, я же сказал, что мы не знаем, — в крайнем смущении ответил Ланас. — Разве я неясно выразился? 
„Мы знаем. Выбирайся оттуда, Вир. Все зашло слишком далеко, дальше, чем мы предполагали”. 
Теперь у Вира исчезли все сомнения. Он узнал, чей голос прозвучал непосредственно в его разуме. Он мгновенно вскочил на ноги и сквозь зубы бросил Ланасу: 
— Мне пора. Спасибо за гостеприимство. 
— Но я не отличался особой гостеприимностью... 
— Вы не пытались преследовать меня, угрожать мне или посадить меня в тюрьму. Тогда мне этого было достаточно, чтобы считать себя во всеоружии. Это было здорово. Но теперь мне нужно идти. Пока. 
Рем Ланас озадаченно наблюдал за тем, как Вир ринулся к двери, настолько быстро, что она едва успела отъехать в сторону перед ним. Затем покачал головой и пробормотал: 
— Я слышал, что Вавилон 5 странно влияет на людей. Но до встречи с Виром Котто, не знал, насколько странно. 

Едва выйдя из барка, Вир взглянул направо, затем налево. И тут кто–то сильно хлопнул его по плечу, так, что Вир едва не подскочил от неожиданности. Он ошалело уставился на трех техномагов, которые стояли на том самом месте, куда он только что смотрел. 
— Как вам это удается? — раздраженно спросил он. 
— Маги никогда не раскрывают секретов, — ответил ему Кейн. 
— Да, но вы не настоящие маги. Вы всего лишь затворники. 
— Верно, — согласился Кейн. 
— Не бойся, Кейн, — весело сказал Финиан. — Думаю, когда мы с этим покончим, мы уже не будем казаться монахами–отшельниками. 
— Рада за вас, — саркастически произнесла Гвинн, а потом повернулась к Виру. — Вир, вы же посол. По центаврианским меркам, вы занимаете высокое положение в обществе. Вы должны приказать им немедленно прекратить раскопки. 
— Отличная идея, — сказал Вир, помолчал, потом спросил. — Почему я должен это сделать? 
— Потому что, если они будут продолжать в том же духе, то позволят великим злодеям обрести непозволительную силу. Они воспользуются ею для того, чтобы принести разрушение и смерть всему живому. 
— Вряд ли такие доводы окажутся убедительными, — возразил Вир. 
— Вир, — настойчиво произнес Кейн, — время не на нашей стороне. 
— Тогда почему бы вам самим не остановить эти раскопки? Вызовите при помощи ваших заклинаний привидения, напугайте народ, заставьте их сбежать отсюда: ведь они думают, что это место проклято. Или... просто перенесите их на Приму Центавра — вы же маги. Это поможет вам выиграть время. Ну, не знаю. Сделайте хоть что–нибудь. 
— Нам было строго приказано — только наблюдать, — тотчас вклинилась Гвинн. По ее тону было ясно, что из них троих именно она являлась главным сторонником неукоснительного выполнения полученных инструкций. — Мы стараемся друг для друга, ради общего блага, но мы можем лишь это, пока нам не поручили чего–либо другого... 
— Как мне поручили вмешаться, чтобы содействовать спасению Шеридана, — сказал Кейн. 
— Ладно, хорошо, отлично, — произнес Вир, постепенно теряя терпение. — Но почему бы вам не попробовать получить новые распоряжения, а? Просто взмахните... этой вашей... волшебной палочкой, или что там у вас, и найдите выход из сложившегося положения. Вы лучше меня понимаете, какое вселенское зло вот–вот вырвется на свободу, пока мы тут примерзли к месту и обсуждаем параграф 101 „Инструкции техномагии”. 
Кейна идея явно не вдохновила. 
— Я и мои союзники пытаемся разъяснить техномагам сложившуюся ситуацию, но, в данный момент... 
— Пытаетесь? — Вир вопросительно уставился на них. — Что вы имели в виду, говоря „пытаетесь”? У вас что, какие–то трудности? 
Маги переглянулись. Досада и неуверенность светились в их взглядах. 
— Наши первоначальные попытки связаться с ними оказались... не вполне успешными, — признал Кейн. 
— Не вполне успешными? Что? Как это понять? Насколько безуспешными? 
— Мы не смогли с ними связаться, — ровным голосом ответила Гвинн. — Потому что наши заклинания связи не работают в этом месте. 
— К черту заклинания! Позвоните им! Используйте какие–нибудь стандартные средства связи! 
— Техномаги не пользуются стандартными средствами связи. 
— Да, конечно! — раздраженно сказал Вир. — Это лишь доказывает то, насколько вы продвинутый народ: вы даже не можете друг с другом связаться! 
— Но мы продолжаем пытаться, — ответил Кейн. — А пока ты должен делать то, что в твоих силах. 
— Ладно, ладно, — ответил Вир. — Я разыщу местного начальника, и попробую надавить на него, чтобы, по крайней мере, приостановить раскопки. Но, я сразу предупреждаю, вряд ли местный начальник прислушается к моим словам. Кто меня станет воспринимать всерьез? 
Кейн шагнул вперед и со значением положил руки на руки Вира. 
— Мы. Мы верим в тебя. Мы уверены в твоих способностях, Вир. Если ты не сможешь этого сделать, то это никому не под силу. 

— Никто не смеет указывать мне, что делать, — произнес Ренегар. 
Вир впервые видел столь толстощекого центаврианина. Огромного роста, дородный мужчина, волосы подстрижены короче, чем того требовала мода. Толстые губы, маленькие глазки. Невероятно мощные руки — казалось, он с легкостью мог разорвать Вира пополам. А голос настолько глубокий и хриплый, будто исходил откуда–то из области коленей. 
Явно не тот тип, с которым Вир был бы рад иметь дело. 
Ренегар сидел за столом в своем кабинете, и стол и комната казались крошечными на фоне его габаритов. В комнате царил беспорядок. Если оценивать личность по внешности, то Вир никогда бы не подумал, что этот тип может занимать руководящую должность, тем паче, что он возглавляет раскопки, начатые по приказу самого министра Внутренней Безопасности Дурлы. 
— Я вовсе не собирался указывать вам, что нужно делать, — быстро заверил его Вир. 
— Это радует, — произнес Ренегар. Но довольным он не выглядел. И эти слова прозвучали так же раздраженно, как и прежде. 
— Но, вне всякого сомнения, — отважно продолжил Вир, — вы должны уже понимать, что на этой планете не все чисто. У вас пропало слишком много народу. 
— Центавриане — слизняки, — в его голосе явно слышалось презрение. — В этом всегда заключалась наша проблема. Мы пасуем перед каждой маломальской трудностью. Скажем так, сбегаем. В какой–то мере мы должны восхищаться нарнами. Как бы вы о них не думали, но они никогда не простят нам того, что мы их завоевали. В течение многих лет они сражались за свободу и, в конце концов, обрели ее. А мы не боремся за свободу. Нас завоевали, и мы тут же переворачиваемся вверх брюхом и дохнем — вот и все, на что мы способны. 
— Был бы рад побеседовать на эту тему на досуге, — произнес Вир. — Но, если вы не возражаете, это не совсем то, о чем я хотел сейчас поговорить. Люди не просто уехали отсюда потому, что устали, или потому, что им все надоело, или потому что они решили со всем этим покончить. Здесь таится великое зло, и все ваши люди находятся в огромной опасности. В ужасной, ужасной опасности. 
— Как... вы об этом узнали? — потребовал ответа Ренегар. 
— У меня есть источники. 
— Что еще за источники? 
Вир постарался не забывать о том, какое положение занимал Ренегар. Он напустил на себя настолько высокомерный вид, какой только смог, и заявил: 
— Те, которые сейчас не стоит называть. 
— Значит, вы мне не скажете. 
— Верно. 
— И в чем именно заключается эта великая опасность... вы тоже не скажете. 
— Боюсь, что нет. 
— Но я ведь, по–вашему, должен прекратить все работы. Скажите мне, посол Котто, знакомы ли вы с министром Дурлой? 
— Мне... приходилось иметь с ним дело, — уклончиво ответил Вир. 
— Министр Дурла был предельно конкретен. Он ясно указал, что я должен сделать, и к какому сроку. Поэтому я намерен исполнить его распоряжения. А вы обсуждали с ним все это? 
— Нет. 
— А если бы обсуждали? 
Вир знал, что обманщик из него никудышный. 
— Сомневаюсь, что он станет меня слушать. 
— Так почему же я должен это делать? 
— Потому что, — с неожиданным пылом произнес Вир, — вы здесь, а он — нет. Потому что его там, — и он ткнул пальцем в ту сторону, где на расстоянии многих световых лет должна была находиться Прима Центавра, — не беспокоят жизни тех, кто находится здесь. Но, сдается мне, это должно беспокоить вас, поскольку вы непосредственно ими руководите. Поймите, пока мы здесь тратим время на болтовню, ходя вокруг да около, опасность возрастает с каждым мгновением. Время уходит. На самом деле, у нас уже не осталось времени. Неужели вы этого не понимаете? Люди не просто исчезают. Они гибнут. 
Виру показалось, что на мгновение Ренегар смутился. Потом его лицо и душа снова окаменели. 
— Но у меня нет доказательств. 
— У вас есть мои слова и то, что вы видите собственными глазами. Вы теряете людей. Что же еще вам нужно? 
И тут, как бы в подтверждение слов Вира — воистину, у Великого Создателя извращенное чувство юмора, — прогремел взрыв. Грохот шел со стороны раскопок, но, судя по звуку, это был не просто взрыв. Казалось, будто планета столкнулась с каким–то огромным объектом и едва не разлетелась вдребезги. Кабинет тряхнуло так яростно, что Вир не смог удержаться на ногах. Секунду назад он стоял, а спустя мгновение уже лежал на спине. Ренегару тоже пришлось несладко: его кресло опрокинулось, и он очутился на полу. 
Однако, оказалось, что ему крупно повезло, ибо огромный кусок потолка рухнул прямо туда, где Ренегар только что сидел. Не настолько тяжелый, чтобы убить, но, несомненно, достаточно массивный чтобы, как минимум, оглушить его. 
Ренегар, двигаясь поразительно ловко для своих габаритов, выбрался из кресла и вскочил на ноги. Он смущенно посмотрел на Вира, и тому было приятно видеть, что — впервые с тех пор, как они встретились, — Ренегар не выглядел самоуверенным. Определенно, сейчас, после этой внезапно случившейся катастрофы, предупреждения Вира обрели гораздо больший вес. 
Инстинкты Вира кричали, что сейчас надо убираться отсюда ко всем чертям. Вернуться туда, где приземлился корабль техномагов, и улетать как можно дальше. Но Вир понимал, что в его жизни наступил такой этап, когда от инстинктов уже нет никакой пользы. Он заглушил голос инстинкта самосохранения, взывавший действовать с осторожностью. Сейчас это было очень нужно не только Приме Центавра, но и самому Виру. Ничто уже не могло заставить его поддаться инстинктам и вернуться на Вавилон 5, спрятаться в своей каюте, накрыть голову подушкой и закрыть глаза на ту тьму, что опустилась на родной мир, угрожая его народу. Вот почему, вдруг понял он, так трудно жить, зная о том, что прячется во тьме. От этого невозможно скрыться. Ты бледнеешь от ужаса, вглядываясь во тьму, и подпрыгиваешь, если показалось, будто там кто–то зашевелится. А свет не только ослепляет, но также постоянно напоминает о том, что надо делать все, что в твоих силах, чтобы уничтожить тьму. Свет не признает оправданий. 
— Что... происходит? — охнул Ренегар. Кабинет продолжал дрожать, толчки становились все сильнее и продолжительнее. 
Вир вдруг почувствовал странный запах. Пахло высвобожденной энергией, может быть, озоном, как будто неподалеку ударила огромная молния. Он прижался к стене, пытаясь удержаться на ногах. И несказанно удивился, услышав, насколько спокойно прозвучал его голос: 
— Что происходит? — заорал он, пытаясь перекричать гул и продолжая балансировать на подгибающихся ногах. — Сейчас расскажу. То самое, о чем я вас предупреждал. Надо убираться отсюда подобру–поздорову. Сваливать с этой планеты. Вы вернетесь на Приму Центавра, — его голос стал еще громче и пронзительнее, — и сообщите министру Дурле, что все здесь закончилось полным крахом. И запомните, Вир Котто — единственный, кто вас предупреждал. Запомните, кто ваши друзья, Ренегар. Однажды это может спасти вашу жизнь. А теперь бежим отсюда! Быстрее! 
Ренегар настолько энергично кивнул, что Виру на мгновение почудилась голова Мордена на пике. Не говоря больше ни слова, Ренегар, спотыкаясь, поспешил к выходу из кабинета. Вир последовал за ним, но вскоре их пути разошлись — Ренегар направился к космопорту, а он поспешил в противоположную сторону. 
Он должен увидеть это собственными глазами. Посмотреть в лицо таинственному противнику. И, хотя все его чувства приказывали бежать в другую сторону, Вир заставил себя двигаться навстречу опасности. Догадаться, куда идти, было нетрудно. Зарево виднелось совсем рядом, он видел вспышки хаотично высвобождаемой энергии, сверкающие, подобно сполохам полярного сияния. 
И там было что–то. 
Вир не мог понять, что именно. Оно находилось в самом центре раскопа. Вир смог разглядеть его верхний край — нечто изогнутое, и... 
...оно поднималось. 
Вир застыл на месте, но вовсе не от вида конструкции, взмывавшей в небо. Он увидел на земле центаврианина. Точнее, верхнюю часть центаврианина. Его нижняя часть была так жутко обуглена, что с трудом можно было разобрать, что это вообще такое. Несомненно, он — не жилец. Но пока и не мертвец. Единственный уцелевший глаз уставился на Вира с безмолвной мольбой. 
Вир понял, что это первое испытание его храбрости и решительности. Рядом лежал большой обломок скалы, последняя надежда для этого несчастного. Если Вир испытывал к нему хоть немного сочувствия, то ему следовало схватить камень и обрушить на голову страдальцу. 
Вир поднял небольшой булыжник, крепко сжал его в руках и подошел прямо к распростертому телу умирающего. Поднял руки над головой, глядя на выражающее ужас лицо искалеченного центаврианина. 
— Прости, — прошептал Вир, когда камень выскользнул из его дрогнувших пальцев и упал на землю рядом с головой центаврианина, который и не подозревал о том, что хотел сделать Вир. Он вообще уже ничего не понимал. 
Вир, спотыкаясь, двинулся назад, а земля продолжала дрожать. Перешагнул через обломок скалы, который секундой раньше закрывал ему видимость,... и его взору предстала куча разнообразных кусков тела других центавриан. Но больше всего было просто обгоревших до неузнаваемости тел. Вир заткнул уши, пытаясь не слушать предсмертных криков, и продолжал идти, стараясь убедить себя в том, что опасность миновала. Что бы ни случилось с этими беднягами, это произошло во время всплеска энергии. 
Но что это была за энергия, и что явилось ее источником, он даже предполагать не пытался. 
Потом земля под ногами Вира затряслась еще сильнее. Внезапно он вдруг понял, что источник этой дрожи находился не под поверхностью планеты, а над головой. С неба спускалось нечто — нечто огромное. Из–за облака тумана и дыма взрыва он толком не видел, что это такое — одни туманные, гигантские очертания. Они с каждой секундой приближались. 
„Корабли дракхов”, произнес кто–то прямо в его голове. Вир понятия не имел о том, откуда он это взял. Но знал, что это правда. 
Вир огляделся вокруг, надеясь на то, что поблизости возникнет кто–либо из техномагов–отшельников. Но они так и не появились, и в его мозгу появилась паническая мысль: „А что, если они улетели? Что, если они оказались слишком близко к эпицентру взрыва и погибли, когда... это, чем бы оно ни было,... освободилось?” 
Он старался убедить себя в том, что подобное невозможно в принципе. Ведь они, как–никак, техномаги. Но потом Вир напомнил себе о том, что они — отшельники, поэтому могли не обладать всем набором знаний и умений техномагов. Истинные техномаги не должны ничего бояться. 
„Если они ничего не боятся, то почему же они удрали? Почему они оставили исследованный космос?” 
Для Вира, который, дабы понять окружающую его Вселенную, искал ответы на огромное число вопросов, ответ на этот казался самым легким. 
„Потому что они гораздо умнее тебя”. 
Но, даже понимая, что поступает глупо, Вир продолжал двигаться вперед. Как будто он пытался доказать что–то самому себе. Ведь он не выдержал первого испытания. Оставил того парня, обрек его на мучительную смерть. Но вокруг были и другие, и, как прикажете поступить с ними? Разбить им всем головы? С каких пор он заделался в главные палачи Примы Центавра? 
Хотя... кое–что он мог сделать. То, что должен был. Хотя бы просто переставлять ноги, идти вперед, не обращая внимания на ужас над головой. Он раз за разом приказывал самому себе: „Просто иди. Чтобы идти вперед, особой храбрости не надо”. По крайней мере, так он себя уговаривал. 
Над его головой проносилось все больше кораблей, и он мог поклясться в том, что в его мозгу раздавалось что–то... похожее на песню. Множество голосов слились воедино, но слов он не мог разобрать. На каком–то животном подсознательном уровне эти голоса и неразличимые слова пугали, внутри все холодело. Казалось, их источник находился повсюду и нигде конкретно, но он, каким–то образом, понимал, что они исходили от пролетавших мимо кораблей. 
Впереди показались вытянувшиеся цепочкой груды обломков, и он понял, что видит руины зданий, располагавшихся по периметру раскопа. Вир перебирался через них, стараясь не думать о тех, кто мог быть погребен под развалинами. Он понимал, что ничем не сможет помочь им, лишь продлит их страдания. Никогда еще он не чувствовал себя таким беспомощным. 
И снова он почувствовал себя пешкой в какой–то большой игре, о правилах которой он не знал вообще ничего. Волна гнева зародилась где–то внутри, начала подниматься вверх. При обычных обстоятельствах он бы постарался подавить подобное чувство, зная, что такие эмоции или, того хуже, действия, начатые под их влиянием, — не приведут ни к чему, кроме катастрофы. Раньше он всегда старался действовать во благо других. Особенно во время конфликта с нарнами. Но тогда он действовал в тайне, моля богов о том, чтобы его не застукали, так что риск был для него довольно абстрактным понятием. Если бы его уличили в пособничестве нарнам, то это имело бы для него весьма плачевные последствия. Эта же опасность была не где–то, а здесь и сейчас, что, возможно, только поднимало боевой дух Вира. 
Ему хотелось разозлиться, потому что эмоциональная усталость мешала идти дальше. Ему хотелось так разозлиться, чтобы пережить это, и покончить с этим... ужасным, ненавистным влиянием, окутавшим Приму Центавра. Ярость перенесла его через зону руин, хотя несколько раз он падал, споткнувшись на обломках, но всякий раз гнев поднимал его на ноги. Гнев помог ему забыть о том, что техномаги появились лишь за тем, чтобы опять исчезнуть. Заставил посмотреть вверх и бросить проклятия в адрес темных кораблей, которые все ниже и ниже опускались к земле. Этот гнев настойчиво толкал его к границе раскопок. 
Но вспышка страха вдруг заставила его замереть на месте. 
— Зона перехода, — прошептал он. 
И оказался прав. Но такой зоны перехода Виру прежде видеть не доводилось. Массивная конструкция поднялась из глубин земли, где, судя по всему, она была специально закопана. Настолько темная, что, казалось, она поглощала лившийся с небес свет. В отличие от обычной зоны перехода, ее поверхность и края вовсе не были гладкими, а, напротив, неровными, зазубренными, будто ее создатель предпочел хаос симметрии и изяществу. 
Энергетические разряды с треском срывались с обводов этого гигантского образования. Затем появились три черных корабля — настолько огромных, что Вир даже предположить не мог численность их экипажей. Они вошли в сектор над зоной перехода, и зависли там, будто устанавливали с ней связь. 
Затем сияние ворот усилилось. И Виру показалось, что он услышал вопль, и, следом, такой же ответный крик. Ничего более жуткого ему ни слышать, ни ощущать раньше не доводилось. Излучение, меж тем, усиливалось, и корабли начали дрожать синхронно с всплесками энергии на поверхности зоны. Зрелище вызывало ассоциации с каким–то извращенным актом любви. Энергия накапливалась для последующего выброса. 
„Самое время думать о сексе”, — мелькнуло в голове Вира. Это действительно было сейчас неуместно, но, все же, мысль его позабавила. 
И тут его сбило с ног. 
Ворота испустили рык, похожий на рев нападающего зверя, и Вир подумал о том, что, вероятно, ему доведется наблюдать очередной энергетический выброс. Несколько запоздало он вспомнил о двух вещах. Первое: если это действительно так, то он сейчас находится как раз на линии огня и будет мгновенно испепелен. И он вспомнил о предсказании леди Мореллы, которая утверждала, что он будет править после Лондо. Сам Лондо заявил, что это предсказание делает Вира практически неуязвимым. Но в данный момент Вир вовсе не чувствовал себя неуязвимым. 
Его перевернуло и поволокло по направлению к воротам, вокруг летали камни и обломки строений. В одном месте из земли торчала перекрученная балка, кажется, она была неплохо вмурована в землю. В любом случае, выбирать не приходилось. Он ухватился за балку и сражался за жизнь, в то время как распахнувшиеся ворота продолжали рычать со звериной яростью. Вир заметил что–то в их глубине, за пеленой мерцающих вспышек энергии... гиперпространство? Или еще что–нибудь? Да, несомненно, там было что–то другое. Он не раз проходил через обычные зоны перехода, и знал, как должно выглядеть гиперпространство. В данном случае он видел нечто совсем иное, ни с чем подобным ему не доводилось встречаться прежде. 
Невероятно сильное притяжение ворот оторвало ноги Вира от земли, и теперь он висел параллельно земле. Его ноги болтались в разные стороны в поисках опоры. Он, с огромным трудом, зацепился ступней за балку. Из последних сил потянулся и обвился вокруг балки обеими ногами, как вокруг импровизированного якоря. 
Кораблей над зоной было уже не три, и, с каждой секундой, их становилось все больше. Пять, шесть, десять спустились с небес,... он сбился со счета. Под треск энергетических разрядов они исчезали в гигантских воротах, и при каждом новом скачке в его голове раздавался тот же странный, ужасный вопль, как будто нечто в воротах приветствовало возвращение кораблей. 
Земля вокруг была усеяна телами. По ту сторону ворот находилось нечто столь темное и злое... Великий Создатель, да как ему могло придти в голову, даже на миг, что он слишком устал, чтобы бояться? 
Он знал, что храбрый человек — этот тот, кто делает то, что необходимо сделать, невзирая на свои страхи. Но как тогда назвать того, кто не просто парализован страхом, но и понятия не имеет, что делать? Единственное, что сейчас пришло ему на ум — „не из этой лиги”. 
В его лихорадочно скачущих мыслях звучали голоса, будто ворота разговаривали с ним. Они смеялись, и смех смешивался со словами, они презрительно кричали, высмеивая его амбиции: 
„Наивное жалкое создание,... неужели ты думал, что один можешь спасти галактику? Что ты лучше и достойнее окружающих, тех, кто погиб прежде тебя, став свидетелем проявления могучей силы?” 
— Я не достойнее их, — произнес Вир, признавая, что нечто право. 
Потом, казалось, планета сдалась. Сила ворот внезапно возросла, и стало ясно, что Вир долго не продержится. Фрагменты тел взвились с земли и понеслись к воротам. Балка вырвалась из крепления, и этот рывок вынудил Вира разжать руки,... но вряд ли стоило держаться за незакрепленную балку. Вир несколько раз перевернулся в воздухе, размахивая руками и ногами. Рокочущие ворота торжествующе потянулись к нему. 
Но тут прямо перед ним в воздухе появилось еще одно небольшое отверстие. В последний момент до Вира дошло, что он видит перед собой небольшой корабль. Он удерживался на таком курсе, чтобы широко открытый люк был обращен в сторону Вира. Из–за того, что он продолжал кувыркаться в воздухе, Вир не мог толком все рассмотреть, но ему показалось, будто он мельком заметил стоявшего у самого отверстия люка Финиана. Затем он очутился внутри, ударился о переборку и, оглушенный, сполз на пол. 
Он долго не мог пошевелиться и лежал, раскинув руки и ноги, сведенные судорогой. И там, действительно, стоял Финиан, который не стал тратить время на оценку положения Вира, а быстро побежал в носовую часть корабля, громко крича на бегу: 
— Кейн! Мы поймали его! Улетаем! 
Ответ Кейна Вир разобрать не смог, но услышал, как Финиан и Гвинн в один голос изумленно вскрикнули: 
Что?! 
Вдруг корабль опять накренился. Вокруг Вира все завертелось, и он понял, что они направились к зоне перехода. 
Когда Вир доковылял до носовой части корабля, то понял, что Финиан с Гвинн был в курсе происходящего. Они стояли рядом с Кейном, который спокойно управлял кораблем. По крайней мере, Вир решил, что он занимается именно этим, потому что панель управления этого корабля не походила ни на одну из тех, что ему доводилось видеть прежде. Внутри корабля не было ничего, кроме гладких, блестящих черных панелей, покрывавших стены. Не было понятно, каким образом они крепились к поверхности стен. Причем они никак не отличались друг от друга. Так же на них не было заметно никаких пояснительных надписей. Но Кейн, видимо, управлял кораблем, не касаясь их. 
— Это же разведывательное задание, Кейн! — Виру показалось, что Гвинн повторила это уже в сотый раз. — Мы не герои! 
— И не мученики, — добавил Финиан. На этот раз, он, похоже, был не на стороне Кейна. 
— Я сам не рад,... но я должен это сделать, — произнес Кейн. 
Гвинн протянула руки, сжав пальцы в кулаки, явно намереваясь совершить нечто совершенно не магическое, например, оторвать Кейну голову. Но, если она собиралась это сделать, то слишком промедлила. Потому что зона была уже прямо перед ними, и уйти от захвата их полем стало невозможно. 
Корабль, вращаясь по спирали, влетел в ворота, растянулся, а потом снова резко сжался до нормальных размеров, и Вир услышал, как голоса смеются над ним... 

Над раскопками на К0643 воцарилась мертвая тишина, которую нарушали лишь редкие завывания постепенно стихающего ветра да отдаленные рыдания безногого центаврианина, наблюдавшего за тем, как кровь вытекает из его тела. Чудо, но его не втянуло в ворота — он застрял в расщелине среди камней. 
Его звали Цирил, он мечтал бросить вызов смерти и выбить из нее дух. 
Желание встретиться с ней угасало вместе с жизнью. И, когда его крики, наконец, стихли, тишину нарушал лишь шелест ветра. 

Последнее обновление: 15 ноября 2009 года © 2000 Dell Books
Перевод © 2003–2008 Екатерина Гинина, Наталья Семенова.
Оформление © 2009 Beyond Babylon 5,
публикуется с разрешения переводчиков.

Предыдущая главаСледующая глава