— Поймите меня, сенатор. Я расследую не просто убийство. За этим убийством стоит система. Если вкратце, сенатор Кроуфорд, я расследую деятельность самого Агентства по метасенсорному регулированию. 

Ли покачал головой, словно говоря с ребенком. 

— Вы ведь решили все загодя, сенатор? 

Двусмысленная усмешка исказила красивое аскетичное лицо Филипа Лея. Он засунул руки в большие карманы своего серого пиджака. 

— Не уверен, что понимаю вас, сенатор. 

— Сынок, не играй со мной в игры. Я был в этом бизнесе тогда, когда ты еще пешком под стол ходил. Я имею в виду, что некоторые сенаторы вроде тебя, — большинство из них представляют оппозиционную партию, — жаждут оторвать от меня хотя бы кусочек. Теперь они пытаются использовать дело об убийстве, в котором нет абсолютно никаких доказательств, чтобы устроить выволочку MRA. Ты понимаешь, о чем я? Вы не только уже решили, что убийство было совершено, вы решили, что оно было совершено членом Агентства, и что можно обвинить в этом MRA, а заодно и меня. Но у вас нет никаких связей в этой цепочке. Так что на самом деле важно лишь то, что вы хотите заполучить меня — по чисто политическим причинам — и что вы готовы забраться по лесенке, самой убогой и неустойчивой во всей Солнечной системе, только ради этой цели. Понимаешь? 

— Лично я ничего не решал, — заявил Лей. — Президент назначил меня для проведения расследования. Если вы не одобряете такое решение, полагаю, вам придется обсудить этот вопрос с ним. Вы ведь знакомы с президентом, верно? Вопреки вашим иллюзиям он вам не подчиняется. 

Кроуфорд рассмеялся. 

— Да, думаю, здесь вы правы. Как я мог подозревать наличие коварных тайных мотивов у человека, который делает подобный комментарий? Или кампания против меня развязана президентом? 

Руки Лея вновь покинули карманы и задвигались по столу Ли. Молодой человек наклонился вперед. 

— Буду откровенен, сенатор. Мне не нравитесь вы, не нравится MRA, и Тэпград, и особенно — ваши тэпы–головорезы. Я считаю, что вы постоянно злоупотребляете вашим положением и неправильно используете способности телепатов, которых фактически содержите в заключении. Но мои чувства в этом вопросе — одно дело. Это мое мнение, но оно никоим образом не относится к делу. Если только, сенатор, я не смогу доказать то, что говорю. 

— Сынок, ты всегда можешь попытаться. 

Кевин Вацит явственно услышал крики, когда подошел к двери с табличкой „Сенатор Ли Кроуфорд”. Он сделал паузу. Секретарь сказал ему подойти и постучать, так как его ожидают. Но войти во время ссоры — не лучший способ познакомиться с новым начальником. 

Но и игнорирование указаний может привести к худшим последствиям. Он тихо постучал. Крики резко оборвались. 

— Войдите! 

Кевин открыл дверь. 

— Кто ты такой, черт побери? 

Конечно же, Кевин узнал его сразу. Он вырос с образом Ли Кроуфорда на экранах и в газетах. Увидеть его вживую оказалось легким шоком. Он ожидал, что Кроуфорд как–то значительнее, больше похож на бога. Чем–то он действительно напоминал божество. От его изрезанного угловатого лица исходило почти осязаемое ощущение могущества и силы, которое не передавалось через экран или фотографии. 

— Сэр... Сенатор... Я — Кевин Вацит. 

— Замена мне, — сказал другой мужчина. Кевин узнал и его — Том Нгуйен, именно он проводил собеседование. 

— Дьявол, Том, мне нужна не замена тебе. Мне нужен ты. Ты был со мной почти двадцать лет. 

— Мне жаль, Ли. Я чувствую, что должен это сделать. 

Сенатор моргнул, его лицо расслабилось. Словно он только что осознал, что его гнев всем заметен, и решил больше не демонстрировать своих чувств. Он вздохнул. 

— Очень хорошо, Том. Полагаю, что мне тебя не отговорить. Но я буду скучать по тебе. 

— Я просто думаю, что при этих обстоятельствах... 

— Том, я сказал тебе, что не держу на тебя зла. 

— Я беспокоюсь не о вас. Я не могу жить в мире с собой. 

Он вспомнил, что Кевин в комнате. 

— Простите, Кевин. Кевин Вацит, сенатор Ли Кроуфорд. 

Ли Кроуфорд улыбнулся своей добродушной ухмылкой, знакомой по тысяче фотографий. 

— Рад тебя видеть, сынок. Слышал о тебе много хорошего. Присаживайся, — он повернулся к Тому Нгуйену. — Ты задержишься, чтобы ввести его в курс всех дел? 

— Конечно. Две недели и больше, если понадобится. 

— Хорошо. Что ж, давайте разберемся, мистер Вацит... Можно называть вас Кевином? 

— Конечно, сэр. 

— Тогда ты должен звать меня Ли. Наедине. Вне офиса тебе следует называть меня сенатор — какое–то время. 

— Я понял, с... Ли. 

— Хорошо. Итак, Кевин. Бакалавр нейрофизики в Аризонском университете, магистр в той же дисциплине в Гарварде — и диплом по юриспруденции. Лучшие результаты на курсе. Работал вместе с поверенным в Хьюстоне по вопросам метасенсорных свидетельств, — помню–помню, Эрнесто Перес, хороший парень. — Ли поднял взгляд. — Сынок, сколько тебе лет? 

— В следующем месяце исполнится двадцать четыре. 

Ли улыбнулся. 

— В один прекрасный день ты перестанешь прибавлять себе года, сынок, обещаю тебе. Но чертовски впечатляет, что тебе удалось всего этого добиться в таком возрасте. Даже для тех, кто развит не по годам. — Он встал. — Что–нибудь выпить? 

— Нет, благодарю. 

Ли фыркнул. 

— Ну–ну, похоже, Том заменяет себя еще одним воплощением добропорядочности. 

Он подошел к небольшому шкафчику, достал глиняную бутыль и налил янтарную жидкость в небольшую хрустальную рюмку. 

— Итак, ты наблюдал за телепатами в судебных процессах. 

— Да. 

— Расскажи мне. Многие из моих коллег проталкивают идею расширить случаи приема судами показаний тэпов. А что думаешь ты? 

— Мое мнение — лучше оставить все, как есть. 

Ли кивнул. 

— Что ж, по крайней мере, у тебя есть свое мнение. А теперь объясни. 

— Видения в качестве улик [Spectral evidence — показания в судебном процессе о том, что дух или призрак обвиняемого являлся свидетелю во сне в то время, когда физически обвиняемый находился в другом месте. — Прим. пер.]. 

— Боюсь, что я упустил твою мысль, сынок. 

— В конце XVII–го века, в Северной Америке, в Салеме, штат Массачусетс, многих людей судили и многих повесили за колдовство. Суд принимал в качестве доказательств рассказы о видениях, в которых обвиняемый появлялся в виде призрака перед теми, кому был причинен вред. Один из участников — Коттон Матер [Cotton Mather, участвовал в знаменитом процессе 1692 года, известном как „дело салемских колдуний”, в качестве эксперта. Кроме того, был одним из духовных лидеров пуританской колонии, где происходил процесс, его проповеди положили начало охоте на ведьм. — Прим. ред.] — убедительно выступал против принятия в суде подобных улик. Ведь такие показания невозможно проверить — по множеству причин свидетель мог оболгать невинных людей. Несмотря на возражения Матера, суд счел показания о видениях убедительными, и двадцать один человек был казнен. Позднее проявилась обратная реакция — повешенных оправдали. Думаю, показания телепатов в суде — аналогичная проблема. Они хороши для установления возможности вины, но не должны признаваться доказательством без подтверждающих физических улик или неопровержимых косвенных свидетельств. 

Ли почесал в затылке. 

— Этому тебя научили на юридическом факультете? 

— Нет. Я увлекаюсь историей. 

— Напиши об этом для меня. Звучит неплохо. Ты можешь вспомнить другие исторические прецеденты? 

— Да. В Нигерии, в 2002 году... 

— Просто напиши, — Он протянул руку. — Приятно видеть человека, который в первый же рабочий день отработал свое жалование. А теперь, почему бы тебе не пообщаться с Томом? Он сможет поведать тебе обо всех самых неприятных аспектах работы со мной. — Он повернулся к экрану, но окликнул Кевина еще раз до того, как тот подошел к двери. — Ты проходил тестирование? 

— Да, сэ... Ли. Результаты должны быть в моем резюме. 

— Мы хотели бы провести повторное тестирование, в офисе. Приятно иметь тебя в нашей команде, Кевин. 

— Мне приятно быть здесь, Ли. 

Том Нгуйен стоял и ждал, пока подойдет третий участник, худощавый парень с кожей цвета черного кофе. 

— Кевин Вацит, разрешите познакомить вас с Акимбой Айронхартом. 

— Мистер Айронхарт, — сказал Кевин, пожимая руку в черной перчатке. 

— Надеюсь, вы не станете возражать, но присутствие тэпа в подобных случаях — стандартная процедура. Если начистоту, то помогать Ли — работа, требующая чрезвычайной аккуратности и осторожности. Даже у вице–президента допуск ниже. 

— Я все понимаю. И мне известна репутация мистера Айронхарта — ведь вы участвовали в судебном процессе над Козловым, верно? 

Айронхарт, казалось, был польщен. 

— Верно. 

— Вы проделали хорошую работу. 

— Спасибо. 

Том забарабанил пальцами по столу. 

— Еще одна причина, по которой мистер Айронхарт присоединился к нам, — вопросы безопасности, не имеющие отношения лично к вам. Нельзя допустить, чтобы кто–нибудь подслушал многие вещи, которые я собираюсь вам рассказать, — а есть множество людей, тэпов и нормалов, которые очень хотели бы услышать их. 

Кевин кивнул. 

— Первое, на чем я хочу сделать акцент, — данная работа несет в себе определенный риск. Об этом мало известно, но за последние пятнадцать лет произошло четыре попытки покушения на жизнь сенатора. Ни одна не увенчалась успехом, и после первого случая тэпы каждый раз выявляли киллера до того, как тот начинал действовать. 

— Я не слышал об этом. 

— Вы и не услышали бы. Карты на стол, Кевин, — вы подписали бумагу о неразглашении. К этому необходимо относиться серьезно, и с этой минуты этот фактор вступает в игру. Но я снова спрашиваю вас — вы клянетесь сохранять в тайне сведения, которые я передам вам? 

— Клянусь. 

В его голове возникло что–то похожее на щекотку, слабое ощущение чужого присутствия. Айронхарт кивнул. 

— Он говорит правду. 

Том слегка улыбнулся. 

— Хорошо. Тогда давайте полюбуемся Тэпградом. 

Кевин оказался на широкой дороге, окруженной тщательно вылепленным ландшафтом. Далеко впереди виднелась окруженная подъемными кранами громада строительных лесов, где кипела работа, а еще дальше — острые пики Альп. 

— Это Земной Купол? — спросил он, указывая на сооружения вдали. 

Том кивнул. 

— Будет Купол. А что же еще? Свершится чудо, когда его закончат. 

Кевин заметил на его лице отблеск сожаления, но тот уже развернулся. 

— Это метасенсорное поселение. 

— Оно больше похоже на деревню. 

— Деревня и есть, мистер Вацит. Многие называют его Тэпградом. Там есть главная площадь, бары, рестораны, несколько магазинов. Те здания на холме, что побольше — общежития для детей и одиноких телепатов. Дома для семейных пар дальше. 

— Я думал, Тэпград больше похож на военизированный лагерь. 

— Мы пытались свести подобное ощущение к минимуму. Тэпы — не обычные военнослужащие, и я уверен, что вам это известно. Большинство пришло к нам из обычной жизни, они думали, что им будет удобнее жить здесь, с другими тэпами, а вовсе не в мире нормалов. И мы хотели, чтобы они обрели частицу комфорта, к которому привыкли в прежней жизни. Если вы немного знакомы с жизнью военных, то знаете, что служащие на военных базах всегда стремятся их покинуть. Большинство тэпов скорее останется здесь, где они в безопасности. Но, учитывая фактор изоляции, мы попытались сделать жизнь здесь как можно более — извини, Акимба, — „нормальной”. 

Кевин кивнул, и они пошли дальше. В основном здания были построены недавно, из обычных керамо–кирпичей землистого оттенка, а украшали их высокие крутые крыши. Больше всего комплекс напоминал самозастройные городки, которые возникли в сельской местности за последние десятилетия, — с претензией на добрые старые времена. Маленькие городишки с непомерными амбициями. 

Кевин видел очень много детей, взрослых встречалось меньше, они были одеты в форму копов или простых служащих. 

— Изначально у Метасенсорики четыре опоры. Первая и основная ее функция — обучение. Тэпов учат, как использовать свои способности и как их контролировать. Чем раньше мы получаем ребенка, тем лучше. 

— А как насчет родителей? 

— Что–то наподобие школы–интерната. Родители могут посещать школу, дети могут ездить домой на каникулы — если они уже способны контролировать свои способности. Схема не идеальна, но она работает. В итоге большинство детей чувствует себя дома скорее здесь, чем с родителями, — я полагаю, что это неизбежно. Конечно, большинство детей–тэпов имеют хотя бы одного родителя–телепата, так что здесь у нас есть и целые семьи. Много детей родилось уже здесь. Собственно говоря, через три года в нашей средней школе будет первый выпускной класс. Знаменательный день. 

— Буду ждать с нетерпением. 

— Конечно же, обучение распространяется не только на пси–способности. Для изучения предлагаются все обычные курсы, но мы стараемся подготовить учеников к той работе, к которой они подходят наилучшим образом. Например, у нас есть школа юстиции, гуманитарный колледж. И, конечно же, у нас есть военное училище. 

Агентство больше не получает государственных субсидий — благодаря чему очень популярно среди налогоплательщиков. Мы предлагаем наемных телепатов коммерсантам, для которых они наблюдают за переговорами, — конечно же, по взаимному согласию сторон, — судам, с чем вы знакомы, и Космофлоту, где они в основном работают в службе безопасности Содружества. 

— И сенатор Кроуфорд контролирует все это. 

— Такова была его мечта — или одна из них. Ли много о чем мечтает. Да. Мало что здесь происходит без его ведома — а это значит, что вам придется знать обо всем. И вы теперь понимаете те меры предосторожности, которые мы предприняли по отношению к вам. 

— Надеюсь, что я стою потраченных усилий. Все это так здорово. 

— Многие из наших критиков так не думают, — сказал Том. 

— Я слышал жалобы, что у сенатора слишком много власти. 

Том язвительно улыбнулся. 

— Не сомневаюсь, что он самый влиятельный человек на планете. Думаю, вы достаточно умны, и мне не нужно объяснять вам, почему. 

— Если... Могу ли я задать вам откровенный вопрос, мистер Нгуйен? 

— Несомненно, спросить вы можете. 

— Вы были его помощником долгое время — с самого начала. Почему вы... 

— Это личное. Очень личное. Просто скажу, что, по–моему, Ли заслуживает лучшего помощника, чем я. — Том опустил глаза, по–видимому, сконфуженный. — Ему нужен кто–то, Кевин. Кто–то, кому он может доверять. Кто всегда скажет ему правду, когда ему нужно услышать ее. В какой–то момент во мне это остановилось. Если вы не сможете, уходите сейчас. Вы пока видели немного и немного узнали. Вы сможете пойти своим путем. 

— Значит ли это, что вы не сможете? 

— Мои возможности в чем–то более ограничены из–за соображений безопасности. Ваши тоже будут ограничены, если вы пробудете с ним долго и решите уйти. Но если вы хотите быть рядом с троном, за это надо платить. Я был в центре мира с тех пор, как он завертелся в другом направлении. Я не могу больше находиться здесь, но я не жалею ни о мгновении, что пробыл с ним. 

Кевин кивнул. 

— Раз мы так откровенны, могу ли я задать еще вопрос? 

— Валяйте. 

— Колючая проволока. 

— А... Вы заметили. Якобы для защиты тэпов. И в реальности тоже — нам многие угрожают, было несколько одиночных нападений на комплекс. Местные нормалы недолюбливают тэпов. Но, как и в любом интернате, у нас есть своя доля потенциальных дезертиров. — Он сделал паузу. — Мир несовершенен, и это решение неидеально. 

— Я не критикую, я просто спрашиваю. Если я буду здесь работать, мне нужна вся информация. 

— Просто будьте открытым к информации. И не обманывайтесь, когда Ли будет вести себя как простачок. Он — очень хитрый старый лис, и со временем становится только хитрее. — Он широко развел руки. — Все это ваше, мистер Вацит, принимайте хозяйство. 

Кевин ушел, так и не поняв, что имел в виду Том Нгуйен — Тэптаун или весь мир.