Гален бродил кругами по узким, серым коридорам убежища. Было уже поздно, но он не мог заснуть. 

Одного упражнения на сосредоточение сейчас было недостаточно для того, чтобы полностью занять его разум, отвлечь от всех беспокойных мыслей, и поэтому Гален одновременно выполнял два упражнения, будто отгородив себя ими, как стенами, от всего остального. Он все глубже отступал в тоннель, образованный последовательностями цифр и букв упражнений. 

На каждом шагу ткань брюк резала обожженную кожу ног, ботинки врезались в лодыжки, тяжелое пальто давило на плечи, и от этого колючий свитер раздражал еще сильнее. Обычно для того, чтобы успокоиться и нормально проспать ночь, Галену было достаточно прошагать по убежищу пару кругов. Ровный звук шагов, ритмичность упражнения и болезненные ощущения обычно успокаивали его. Но сегодня он уже потерял счет пройденным кругам. 

За несколько кругов он подавил чувство раздражения на членов Круга, еще несколько — и его гнев на Элизара и Разил куда–то ушел, еще несколько — и горе от потери Фа и Суума оказалось похороненным где–то глубоко внутри него. 

Дальше все было очень просто. Он должен принять решение. 

Элизар был искусным магом. Если Фа запомнила все, что Гален показал ей, Элизар сумеет перевести заклинание уничтожения. Вся работа займет у него не больше нескольких дней. Тогда он захочет показать Галену, что получил заклинание. Выбор, стоящий сейчас перед Галеном был прост: либо провести всю жизнь здесь, в безопасности, наблюдая за тем, как Элизар совершает убийства, либо каким–то образом выбраться отсюда. 

Гален знал один способ, как покинуть убежище, но не смел даже думать о нем. Пока. Поэтому он продолжал бродить. 

Он увидел впереди Эмонда и Чиатто. Маги негромко, но, тем не менее, яростно ругались. 

Они оба были всего на несколько лет старше его. Гален уже несколько месяцев не видел их, что было неудивительно — он старательно избегал всех. Когда маги только прилетели в убежище, эти двое были добрыми друзьями. Сейчас они стояли друг напротив друга в узком коридоре, Эмонд гневно хмурил густые брови, а центаврианский гребень Чиатто дрожал, его левая рука была похожа на голову кобры, готовой ударить в любую секунду — он был готов наложить заклинание. 

Биотек Галена забурлил. 

— Я же предупреждал, чтобы ты держался от меня подальше, — прошипел Эмонд. 

Чиатто отрывисто хмыкнул. 

— С чего ты взял, что имеешь право что–либо указывать мне? 

Голова Эмонда резко повернулась, он зло посмотрел в сторону Галена. Спустя секунду он узнал Галена, и его гнев угас. 

— Гален. 

Гален глубоко вздохнул. Он твердил себе, что они не собираются причинить ему никакого вреда. Кивнул, отвечая на приветствие, продолжил упражнение. 

Чиатто осторожно поприветствовал его. 

Эмонд отошел в сторону, позволяя Галену пройти, и он, не задерживаясь, прошел мимо. Он не станет вмешиваться в их драку. Он не может рисковать потерей контроля. Они несколько секунд подождали, потом спор возобновился. 

— Я делаю все, что хочу, — сказал Чиатто. 

Гален сосредоточился, отстраняясь от их голосов. Он должен сохранять спокойствие, способность думать. Времени оставалось совсем мало. 

Чтобы остановить Элизара и Разил, он должен выбраться отсюда. Но для того, чтобы вырваться, необходимо было уничтожить машины, питавшие энергией это место, устройства, поддерживающие жизнь магов на этом астероиде и обеспечивающие маскировку. Гален не был уверен, что сможет сделать это, ведь Круг наверняка окружил эти устройства сложными защитными системами. Но, даже зная, что это ему по силам, он бы так не сделал. Даже если магов не должно было существовать, даже если они обречены, но пусть они проживут оставшиеся годы здесь, где они не смогут причинить вреда никому, кроме друг друга. 

Круг Гален ненавидел, но, как бы сильно ни хотелось ему отрицать это, он хотел получить от его членов разрешение действовать. В прошлый раз он хотел найти Элизара и солгал Кругу относительно мотивов выдвижения своей кандидатуры. Тогда Элрик голосовал против, и Элрик был прав. Он не контролировал себя и не должен был лететь. 

Во время того путешествия к Пределу он узнал нечто, с чем оказалось намного труднее смириться, чем с тем, что Элизар продолжал жить своей жизнью и безнаказанно убивать — смириться с тем, что он сам продолжал жить после того, как убил стольких людей и не понес никакого наказания за это. С тех пор он существенно улучшил свой контроль. Но, тем не менее, Гален пока не был уверен в себе. Если же Круг доверится ему, разрешит ему лететь, то это будет для него сигналом, что теперь он готов. 

Гален подошел ко входу в столовую, оттуда доносились голоса и смех. Эхо разносило голоса магов по коридору. Обычно в столь позднее время здесь веселилась компания Феда. Ежевечерние пирушки вошли у них в привычку. Когда Гален в первый раз проходил мимо, в столовой было около десяти магов. Он круг за кругом обходил убежище по периметру и, проходя мимо этого места, наблюдал за тем, как с каждым следующим кругом число магов в столовой уменьшалось. В прошлый раз их было шесть. Сейчас оставалось всего четверо: Фед, Оптима, Ак–Шана и Гвинн. 

Гален прошел мимо дверей, продолжил свой бесконечный обход. Фед пользовался у женщин успехом. Вообще–то, он был популярной личностью у магов обоего пола, потому что в любой ситуации находил повод для веселья, будто не замечая трудностей. В обществе Феда маги могли на время отвлечься как от собственных проблем, так и от проблем Вселенной. Фед был одним из немногих, кому пребывание в убежище, казалось, не доставляло никаких неудобств. Хотя ему было поручено важное задание — контролировать расход припасов, оно, видимо, было ему не в тягость и не отнимало много времени. 

Смех за спиной становился все тише, ноги несли Галена все дальше и дальше, и только ровный стук шагов раздавался в коридоре. Блейлок сказал, что план Галена предельно прост, что у него вообще нет плана, а лишь простая установка — иди и убей. Блейлок был прав. У него почти не было информации для того, чтобы придумать какой–то особенный план. Бродя по коридору, он разрабатывал в общих чертах стратегию, как ему добиться желаемого результата, используя то, что есть в его распоряжении. На большее он не был сейчас способен. 

За время, проведенное в убежище, арсенал Галена существенно пополнился, и он надеялся, что удивит Элизара при встрече. Он открыл семь базовых постулатов, семь уравнений, состоявших из одного элемента, воплощавших в себе семь способностей, заложенных в магов Тенями. Гален видел иронию в том, что их было именно семь — по одному на каждую заповедь Кодекса. Одним из постулатов было, конечно, заклинание уничтожения. Другим — заклинание, позволявшее слушать переговоры Теней. В том, что делают остальные уравнения, и какие возможности они предоставляют, он не был уверен. Одно лежало в начале прогрессии уравнений, позволявших магу связываться с различными внешними устройствами. Другое было выведено из прогрессии, включавшей в себя заклинания, создающие разнообразные щиты. Еще одно, кажется, было связано со способностью магов к созданию иллюзий. Оставшиеся два относились к нескольким совершенно разным типам заклинаний. Он понятия не имел, что они делают. Заклинания, состоящие из одного элемента, были слишком опасными для того, чтобы экспериментировать с ними здесь, потому как обладали гигантским и непредсказуемым энергетическим потенциалом. 

Элрик сказал, что его исследования биотека должны иметь цель. Гален надеялся, что добился своей цели: получил достаточно знаний для того, чтобы убить тех, кого надо убить. 

До слуха Галена донеслось пение последователей Блейлока — он подошел к складу, который они выбрали местом своих встреч. Сегодня они затеяли ночную службу. Он прошел мимо широко раскрытых дверей и увидел их всех, собравшихся тесной группой. Они неподвижно стояли на коленях на летающих платформах, удерживая между руками небольшие огненные шары. Так они проведут всю ночь. Входившие в эту группу маги продолжали носить простые черные балахоны и уничтожать все волосы на теле. Сейчас их насчитывалось более семидесяти. Хотя некоторые из последователей Блейлока умерли, их число не уменьшалось, а, напротив, увеличивалось, потому что все больше магов обращалось к техникам самоотречения и жесткой дисциплины Блейлока для того, чтобы сохранить контроль. Гален заметил, что самого Блейлока здесь не было, службу вел вместо него Мойстро. 

Гален продолжал свой путь, а хор монотонно распевающих голосов преследовал его. 

Они просили созданный Тенями биотек, предназначенный нести хаос и уничтожение, принести им умиротворение и просвещение! Просили помочь им в сражении с его собственной программой! Эти мысли ужасно опечалили Галена. 

Они, как и он, изо всех сил старались сохранить контроль. Он даже пользовался некоторыми из их приемов. Но он не мог заставить себя поверить в волшебную сказку, которую рассказывал Блейлок. Он не верил в то, что если кому–либо удастся достичь единства с биотеком, то из этого выйдет что–нибудь хорошее. Он сам был уже очень близок к этому. Гален знал, чем являлся биотек, и чем являлся он сам. 

Он был убийцей, которому осталось убить всего двоих. 

Круг можно будет уговорить отпустить его только в том случае, если он сможет найти способ, как обмануть Теней, лишить их возможности нейтрализовать его биотек. Больше всего на свете члены Круга боялись одного: если Тени захватят его и нейтрализуют биотек, то они его просканируют. Искусный маг, изо всех сил сконцентрировавшись на выполнении упражнений на сосредоточение, может несколько секунд сопротивляться глубокому сканированию, но, если противником мага будет сильный и решительно атакующий телепат, то его защита быстро рухнет. 

На случай, если Элизар сумеет еще раз захватить его, Гален должен иметь в своем арсенале еще какое–то оружие, кроме магического. Но на Тенотке Банни одной силой воли заставила его выронить пистолет Г'Лил. Ему нужно придумать что–то другое, более надежное. 

С тех пор, как он оказался здесь, Гален изучал все, что могло иметь отношение к способности Теней нейтрализовать биотек магов. Хотя у него не было ни одной записи того сигнала, который Тени послали его биотеку, он получил о нем некоторое представление от Анны. Когда она вошла с ним в контакт, Анна была сильно разочарована тем, что его биотек отказывался функционировать, и попыталась активировать его. Она обнаружила и идентифицировала сигнал, подавлявший его биотек: тщательно подобранный, сложный сигнал, передаваемый в радиодиапазоне. Этот сигнал принимал трансивер, расположенный у основания позвоночника. 

Гален продолжил исследования и быстро обнаружил схожесть между этим сигналом и тем, который описывала Бурелл. Самая протяженная серия ее экспериментов состояла в том, что она посылала загадочному приемопередатчику, обнаруженному ею у основания позвоночника, разнообразные сигналы. Но трансивер не ответил ни на одну обычную команду, ни на один обычный сигнал. В конце концов, она нашла нужный сигнал: трансивер отреагировал на сложный, мощный радиосигнал. Одержимая идеей изучить биотек Бурелл открыла секретный сигнал Теней, позволяющий им захватить контроль над биотеком мага. 

Когда Бурелл в первый раз послала сигнал, ее приемопередатчик послал ответный сигнал. Бурелл снова послала сигнал, и в результате треть ее имплантантов оказалась парализованной. 

Бурелл так и не поняла, что она обнаружила, потому что ей не было известно о том, что маги были созданы Тенями в качестве своих агентов. Она не знала, что хозяева предусмотрительно снабдили магов выключателем. 

Теперь все было предельно ясно. Бурелл послала сигнал, запрашивавший доступ к системе мага, биотек в ответ запросил пароль. Когда Бурелл во второй раз послала тот же сигнал, биотек, получив неверный пароль, активировал какую–то систему самозащиты. Биотек решил, что сигналы поступают не от Теней, а от чужака, не имеющего на это права. Чтобы предотвратить дальнейшие попытки проникнуть в систему, он отключил трансивер и часть имплантантов, связанную с этим трансивером. Это сделало Бурелл калекой. 

Если бы она знала правду о происхождении биотека, то смогла бы логически вычислить предназначение приемопередатчика раньше, чем ей пришла бы в голову идея ставить эксперименты на себе. Но Круг скрывал правду, и в то же время сам занимался поисками контрольного механизма, который Бурелл открыла неосознанно. Только Галену было известно и то, и другое. 

Он искал способ, как не допустить приема трансивером сигнала Теней, но у него ничего не вышло. Оставалось одно: либо уничтожить эту крошечную частичку биотека, либо удалить ее. Трансивер находился в нескольких дюймах выше копчика, внутри самого позвоночного столба. Вокруг него располагалось множество нервных окончаний, включая крупные нервы, отвечающие за передачу импульсов ногам. При уничтожении трансивера нервные стволы могут получить серьезные повреждения, а если его аккуратно вытащить, это почти наверняка приведет к воспалению нервов позвоночника, что, в свою очередь, закончится временным или полным параличом ног. 

Но Гален подозревал, что его сдерживала не только опасность физической травмы, она лишь отвлекала его от главной угрозы. Биотек классифицировал сигнал Бурелл, как попытку взлома системы, и быстро принял контрмеры — вывел из строя приемник. Галену оставалось только гадать, как биотек может отреагировать на более радикальные, чем простая отправка сигнала, действия. Тени, дабы предотвратить попытки убрать этот приемопередатчик, могли встроить в магов некую систему защиты. Если эта система обнаружит, что он пытается сделать, то она либо убьет его, либо отключит его биотек навсегда. Сам Элизар был лучшим доказательством существования этой системы. Если бы существовал способ нейтрализовать парализующий биотек сигнал, то почему Тени не научили этому способу Элизара? На Тенотке, в комнате–западне, его биотек был точно так же нейтрализован, как и биотек Галена. 

Круг выслушал отчет Галена о происшедшем на Тенотке и согласился с его выводами. Однако, ни он, ни они так до сих пор не сумели обнаружить этой, встроенной в биотек, гипотетической системы безопасности. 

Теперь Гален даже сомневался в ее существовании. Возможно, Тени вовсе не предполагали, что их контролирующее устройство будет когда–либо обнаружено, и ничего не предусмотрели на этот случай. Круг вел исследования на протяжении тысячелетия, и ничего не нашел. И он сам, если бы не случайный контакт с Анной, тоже не узнал бы ничего об этой системе. К тому же, Тени могли не до конца доверять Элизару и не открыли ему секрета. В этом случае оставалась лишь опасность получить серьезную физическую травму, то есть риск становился приемлемым. 

После смерти Инг–Ради лучшим целителем среди них был Гауэн. Но он отказался бы проделать нечто подобное. Для него удаление частицы биотека являлось изуверством. Фактически Гален не видел ни одного мага, достаточно сведущего в медицине, который согласился бы выполнить эту работу. Гален никому, кроме членов Круга, не мог сообщить истинных мотивов своей просьбы. А они, Гален был уверен в этом, сочтут риск чрезмерным. Сейчас они, казалось, вовсе не склонны были рисковать. 

Настоящий, высококвалифицированный хирург мог бы справиться с этим, но Гален не мог воспользоваться услугами такого специалиста. Это было бы нарушением скрытности, одной из заповедей Кодекса. Более того, он был заперт здесь. 

Значит, если он рискнет убрать трансивер, он должен будет сделать это сам. Конечно, он знал это с самого начала, с самого первого круга своей прогулки. Именно поэтому он продолжал бродить. Хотя в юности Гален изучал физиологию и медицину, экспертом в этой области он не был. Его способности, как самому Галену было хорошо известно, раскрылись в области, далекой от целительства. С такими способностями к медицине риск остаться парализованным или погибнуть намного возрастал. 

Если даже он, что маловероятно, добьется успеха, тайная система самозащиты биотека, вероятно, убьет его. 

Перед его глазами вдруг возникло лицо Фа, какой она была в тот миг, когда ее изображение передал зонд. Слезы текли по ее вьющимся, белым волосам, плечи вздрагивали в такт быстрым, прерывистым вдохам. Она, не отрываясь, вглядывалась в кольцо, смотрела прямо на него, и глаза ее были полны отчаянной надежды. Гален вздрогнул, заставил себя сосредоточиться на упражнениях. Воспоминания оказались похороненными далеко не так глубоко, как он надеялся, и ему пришлось усилием воли вернуть свои мысли на прежнюю, узкую, безопасную колею. 

Херазад заявила, что если он обнаружит доказательства использования Элизаром и Разил заклинания уничтожения, то должен будет предоставить их Кругу. Но, сколько бы народу при этом ни погибло, очевидно, что их позиция не изменится. Пока остается самый ничтожный шанс на то, что местонахождение тайного убежища может быть обнаружено, они никого не выпустят отсюда. 

Выходит, у него нет другого выбора, кроме как попытаться? 

Гален снова оказался рядом с входом в столовую. У ее дверей, прислонясь к притолоке, стоял Фед, держа в руках чашу. Не было слышно ни взрывов смеха, ни голосов — остальные, должно быть, уже разошлись спать. 

Фед носил короткую красную куртку и штаны, украшенные тщательно выполненным, сложным золотым вышитым узором. Такая одежда вкупе с нечесаной бородой и нестрижеными, жесткими волосами придавала ему, по мнению Галена, сходство с пиратом. Если большая часть магов толком не знала, как им относится к Галену, Фед вел себя так, будто они с Галеном были закадычными друзьями, частенько пытался втянуть Галена в разговор. Если отбросить выступления с отчетами перед членами Круга, то Фед был единственным, с кем Гален разговаривал, если, как сегодня, сталкивался с ним поздно вечером. Не будь этих встреч, он мог бы неделями бродить, ни разу ни с кем не заговорив. Хотя он предпочитал одиночество, и общество Феда частенько его раздражало, сегодня он испытал облегчение. 

— Федерико. 

— Гален. Я заметил, как ты проходил мимо, и решил подождать, не появишься ли ты еще раз. Вдруг ты решил установить рекорд по числу пройденных вокруг убежища кругов. 

Гален остановился, его обдало резким запахом одеколона Феда. 

— Я тоже гадал, не собираешься ли ты установить сегодня рекорд. 

Фед засмеялся. 

— Когда дело касается женщин, я следую девизу техномагов — познать все, что можно познать, — он отпил из чаши. — Ну, так ты пришел сегодня к каким–нибудь умозаключениям? 

— К нескольким. 

Фед прижал руку ко лбу и закрыл глаза. 

— Пурпурный. Семьдесят два. Я ношу нижнее белье с сердечками только по страстным средам. 

— Как обычно, невероятно. 

Гален замялся. Он должен вернуться в свою комнату, попытаться сделать то, что необходимо. Но на мгновение ему захотелось рассказать кому–нибудь о своей затее. Чтобы кто–то ободрил его. Но кому рассказать? Если бы он мог поговорить сейчас с Элриком... Этого Галену сейчас хотелось больше всего на свете. Но Гален никому, даже Элрику, не мог рассказать о своем замысле. 

— Я слышал о Сууме. Сочувствую. 

Гален кивнул. 

— Не хочешь ли присесть и немного выпить? 

— Нет, благодарю. 

Гален до сих пор колебался. 

— Ты не должен винить себя, — сказал Фед, и Гален подумал о том, как много рассказала Феду его бывшая наставница — Херазад. — В мире постоянно происходит что–нибудь плохое, и ты не можешь нести ответственность за все это. 

— Ты был бы удивлен, — ответил Гален и тут же пожалел о своих словах. 

Гален услышал шелест балахона мага и увидел в коридоре Гауэна, тот шел к ним, сложив руки перед собой. Он по–прежнему удалял с головы все волосы, из–за чего его круглое лицо казалось еще круглее. От волнения у него даже щеки впали. 

— Привет, Гауэн, — поздоровался Фед. 

Гауэн остановился перед ними, неуверенно поглядывая на Галена. С тех пор, как Гален вернулся из путешествия к Пределу, Гауэн относился к нему очень подозрительно и держался от него подальше. Гауэн не понимал причин разлада Галена с Элриком, а Гален не мог ничего объяснить ему. 

Гауэн кивнул: 

— Да пребудет с вами благословение Вирден. 

Гален в ответ кивнул, но не пожелал ему того же. 

— Я думал, что вы, парни, сегодня ночную службу затеяли, — сказал Фед. 

Гауэн оглянулся. 

— Руки Блейлока... они сильно беспокоят его. Он поручил Мойстро вести службу, а я остался с ним. Сделал, что смог. 

— Биотек так и не вырос заново? — спросил Гален. 

— Нет, — ответил Гауэн. — Нервы и мускулы восстановились, но без биотека его руки отказываются работать так, как раньше. 

— Ты сделал все, что было в твоих силах, — сказал Фед. 

Гауэн резко вскинул глаза на него. 

— Ты предлагаешь мне оставить попытки помочь ему? 

— Нет, но тебе, в каком–то смысле, нужно жить своей собственной жизнью, а не просто быть Блейлоку слугой. 

Безволосые надбровные дуги Гауэна в гневе сошлись над переносицей. 

— Это значит спать каждую ночь с другой женщиной? 

Борода Феда задрожала: он улыбнулся, оскорбление абсолютно его не задело. 

— Раз уж зашла речь о женщинах... — он осушил чашу и поставил ее на ближайший к двери стол. — Пришла пора пожелать вам доброй ночи. 

Гален еще ни разу не видел Феда злым. Он, казалось, не беспокоился ни о чем, и поэтому его невозможно было задеть. 

Фед направился к себе, оставив Галена в обществе Гауэна. 

Гауэн вздохнул: 

— Я слишком быстро выхожу из себя. Солидарность — превыше всего. 

— Ты беспокоишься о Блейлоке. 

— Мы сейчас, кажется, все не в себе. Я слышал о трех драках, случившихся за один сегодняшний день. 

Гален не знал, что ему ответить. 

— Это место — нам слишком тесно здесь. 

Гауэн смерил его взглядом, казалось, вспоминая все, что когда–либо случалось между ними. 

— Мне тоже надо идти. 

Гален понял, что ему хочется еще немного поговорить с Гауэном. Вдруг он сможет, не вдаваясь в подробности, задать Гауэну вопрос, мучивший его сейчас. Может ли то, что он задумал, получиться в принципе? И, быть может, он получит подтверждение своим выводам. 

— Могу ли я поговорить с тобой кое о чем, — начал Гален, — наедине? 

К его большому удивлению, Гауэн улыбнулся. 

— Буду счастлив помочь, чем смогу. И, конечно, разговор останется между нами. 

— Поговорим в моей комнате, — предложил Гален, и Гауэн кивнул в знак согласия. 

Когда они вошли в крошечную комнатку Галена, он вытащил из–за стола стул с высокой, прямой спинкой и предложил Гауэну. Не было смысла откладывать. Он знал, что должен делать. 

Гауэн осмотрелся. 

— Я считал, что очистил свою комнату от всего лишнего. Но эта вообще выглядит нежилой. 

Голые, окрашенные в серый цвет, стены, аккуратно заправленная кровать, все вещи разложены по ящикам стола или убраны в шкаф, где они располагались в строгом порядке. Все лишнее было убрано до тех пор, пока Галену не захочется вытащить это. 

Гален сел на кровать напротив Гауэна, ему было неловко начинать разговор. 

— Мне хотелось бы узнать твое мнение по одному вопросу. Чисто теоретически. Ты знаешь о моем заклинании уничтожения, о том, что оно делает — выгрызает сферический участок пространства и уничтожает всю материю, которая в нем находится. 

Гауэн кивнул. 

— Я тут подумал, нельзя ли применить это заклинание в хирургии, как орудие при операции, когда, например, необходимо вырезать опухоль или пораженный болезнью участок ткани. 

Глаза Гауэна округлились, он разинул рот, будто хотел ответить, но слова застряли у него внутри. Конечно, он счел идею безумной, каковой она на самом деле и была. Но Гауэн не произнес этого вслух, подождал несколько секунд, и только потом ответил: 

— Я считал это заклинание слишком опасным. Оно высвобождает огромную энергию. 

— Так оно и есть. 

Гауэн сложил руки, постучал толстыми пальцами. 

— Ответ будет зависеть от многих переменных. Я уверен, они тебе тоже известны. Насколько точно ты можешь задавать размер и местоположение сферы? 

— Довольно точно. 

— Этого недостаточно. Ты должен быть уверен в том, что сфера не захватит ничего лишнего. Если, например, убрать фрагмент сосуда, то его концы необходимо закрыть. 

Еще один большой вопрос в том, какой эффект заклинание может оказать на окружающие ткани. Помню, как ты впервые наложил это заклинание, в тренировочном зале на Сууме. Оно, кажется, вызвало тогда значительные искажения пространства–времени. Не думаю, что мне бы понравилось, если бы что–то, настолько энергетически заряженное, проникло в мое тело даже на мгновение. Больше ничего сказать не могу, пока не будет проведено значительное количество испытаний. 

Для начала ты можешь испытать его на какой–либо ткани. На плесени или бактериях. Тогда ты намного больше узнаешь о точности заклинания и о любых побочных эффектах. Хотя и это не даст тебе представления о том, что произойдет в случае с более сложным организмом. 

Гален сам подумывал об экспериментах с какой–либо тканью, но он не решался на опыты с заклинанием уничтожения, потому что боялся потерять контроль, как это уже произошло с ним на Тенотке. Он не знал, сможет ли остановиться, когда вихрь энергии обрушится на него, а вслед за ним вдоль меридианов его биотека распространится раскаленная волна, заставляя его петь от восторга. Если ему придется наложить это заклинание, то он рискнет сделать это только один раз. 

Гауэн просто высказал подтверждение мыслям Галена: сама идея слишком опасна, и он должным образом не готов к тому, чтобы воплотить ее. 

— Приведи мне какой–нибудь пример, — попросил Гауэн, — как можно, теоретически использовать это? 

Гален понимал, что ступает на шаткую почву, но продолжил. 

— Вообрази, что у кого–то внутри, в месте, куда очень тяжело добраться, образовалась опухоль... допустим, в позвоночнике, — Гален создал в воздухе между ними изображение сканограммы собственного позвоночника. — Допустим, здесь, рядом с концом этой пряди биотека, и примерно вот такого размера. И ты хочешь вырезать ее. 

Гауэн пристально смотрел на него. 

— Методами традиционной хирургии сюда очень сложно добраться. Но возможно. Если бы я решил использовать твой метод, то беспокоился бы том, что сфера может захватить окружающие нервные волокна и серьезно повредить их. Даже если бы ты смог убедить меня, что этого не произойдет, в процессе действия заклинания нервные волокна все равно могут оказаться серьезно травмированными. Залечить их со временем, в принципе, возможно, но, если ты спрашиваешь моего совета, то я бы предпочел традиционные методы. Они менее рискованны и более изучены. 

Гален кивнул. Он не мог продолжать расспросы, не выдав при этом своих намерений. 

Уголки губ Гауэна слегка изогнулись вверх, придав его лицу страдающее выражение. 

— Я знаю, что ты когда–то хотел стать целителем и восхищаюсь твоей попыткой превратить нечто, столь разрушительное, во что–то созидающее. Попытка, достойная одобрения. Но в этом случае, я думаю, что риск намного больше потенциальной пользы метода. Подобную работу можно выполнить, пользуясь традиционными приемами целительства магов, или современными хирургическими методами. Я бы прибег к твоему методу лишь в том случае, если бы не мог воспользоваться никаким другим. 

Гауэн замолчал и принялся снова пристально рассматривать изображение, висящее в воздухе между ними. Гален почувствовал, что Гауэн начал складывать вместе кусочки мозаики. 

Отвлекающий взмах руки, и Гален убрал изображение. 

— Спасибо за помощь. Я с самого начала знал, что это была дикая идея. Мне просто нужно было услышать эту оценку от кого–то еще, — Гален встал, пытаясь завершить разговор. 

— Мне бы хотелось, чтобы мое мнение оказалось более оптимистичным. Надеюсь, что ты не оставишь попыток найти позитивное применение своему заклинанию. Оно должно существовать, я в этом уверен, потому что биотек — наше благословение, завещанное нам таратимудами, и его предназначение — вести нас к благу, — Гауэн улыбнулся, его лицо осветилось ожиданием и надеждой. — Биотек, связанный с базовыми постулатами Вселенной, по своей природе обладает огромным потенциалом — как разрушительным, так и к созидательным. И иногда бывает очень трудно увидеть разницу. Когда мы достигнем полного, духовного единения с биотеком, то нашему взгляду откроется дорога, по которой следует идти. Мы испытаем озарение и, наконец, поймем, в чем состоит воля биотека, и в чем состоит воля Вселенной. 

Гален не ответил, и Гауэн тоже поднялся. В тесной комнатке воцарилось неловкое молчание. 

— Мне так жаль, что мы все больше отдаляемся друг от друга, — произнес Гауэн. — Мне известно, что у Предела случилось кое–что, о чем ты мне не можешь рассказать. Я бы хотел понять. И, даже не понимая, я считаю себя твоим другом. Я знаю, если бы не ты, Блейлок никогда бы не вернулся с Тенотка. За это я тебе бесконечно благодарен. 

Гален опустил глаза, припомнив, как мало его тогда волновала безопасность Блейлока. 

Гауэн взял его за руку, и Галеном овладело желание вырвать ее, но он подавил это желание. 

— Пожалуйста, не действуй опрометчиво. И не делай того, что может тебе повредить. Блейлок очень высоко отзывается о тебе, хотя, думаю, что ты можешь и не знать об этом. Он действительно верит в то, что ты ближе всех нас подошел к достижению единства с биотеком. 

Гален издал резкий, горький смешок, и Гауэн подскочил, выпустил его руку. 

— Это комплимент, — сказал Гауэн. 

— Знаю. Прости. Ты меня удивил, — Гален подошел к двери, нажал на панель, чтобы открыть ее. — Спасибо за помощь. 

— Рад, что мне представилась такая возможность, — Гауэн вышел в коридор, поклонился. — Да пребудет с тобой благословение Вирден. 

Гален поклонился, дверь между ними закрылась. 

Он выпрямился, и какое–то время стоял неподвижно, сконцентрировавшись на упражнениях на сосредоточение, заставляя мысли снова возвратиться на узкую, безопасную тропинку, укрепляя стены, отделяющие его от всего мира. А потом он сделал то, чего никогда не делал с тех пор, как оказался здесь. Опустился на колени перед нижним ящиком одежного шкафа и выдвинул его. Внутри одиноко лежал аккуратно свернутый, испачканный кровью шарф. Вид его произвел на Галена меньшее впечатление, чем он предполагал. 

Гален стянул перчатки, отложил их в сторону. Вытащил сверток из ящика, сел с ним на кровать. Провел обожженными пальцами по его покрытой выпуклостями узора и пятнами грязи поверхности. 

Сейчас она казалась такой далекой. Он почти позабыл, как выглядит ее лицо, как звучит ее голос. Трудно было поверить в то, что он когда–то любил, и она любила его, и они были счастливы, пусть даже недолго. 

Она верила в то, что во Вселенной существует определенный порядок, план. Она считала, что этот план выражается в законах природы. Порядок, установленный Богом. Она надеялась, что исследования биотека, которые она вела, помогут ей проникнуть в суть этого порядка. Она не знала о том, что их могущество не имеет отношения ни к какому замыслу никакого бога, что своим могуществом они обязаны Теням и призваны выполнять их замысел. 

Но, если бы она знала это, то, наверняка, сказала бы ему, что замысел Теней можно преодолеть, что ему незачем что–то уничтожать. 

Он пытался, к данному моменту уже долгое время пытался. Сейчас ему казалось, что это длится уже вечность. 

Но биотек хотел только одного — убивать, и Гален устал сражаться с ним. 

Если он сможет вырваться отсюда, ему останется убить всего двоих. 

Гален связался с органеллами, циркулирующими по всему его телу. Выбрал одну из находившихся внутри позвоночника, приказал ей двигаться вниз по кровеносному сосуду, огибающему трансивер и окружающие его нервные стволы. Сенсоры органеллы передавали изображение в его мозг. Он мысленно мог видеть плазму, текущую по капилляру, крупные, ромбообразные кровяные клетки, движущиеся по замысловатым траекториям впереди и сзади органеллы. Сквозь прозрачную стенку сосуда он смог разглядеть толстую золотистую прядь биотека, а на ее конце — раздувшееся образование, похожее на гроздь винограда. Трансивер. 

В такт слабым перепадам энергии, золотистая кожица становилась то темнее, то светлее, пульсировала, подчиняясь своему внутреннему ритму. Биотек жил, развивался, был частью его самого. Биотек, содержащий его ДНК, совместно с еще одной, неизвестной ДНК, соединился со всеми системами его организма, проник глубоко внутрь него, стал неким отражением его мозга, эхом его мыслей. Его ростом и функционированием управляли микросхемы, в которые была заложена воля создателей биотека — программа, побуждающая уничтожать. Когда биотек проник внутрь его тела, он перестал быть единым целым, стал чем–то, состоящим из двух частей, стал техномагом. Лишившись биотека, он потеряет целостность, лишится части самого себя. Те, кто потерял часть биотека: Элрик, Блейлок, многие другие, все они стали калеками. 

Гауэн мог верить в то, что биотек — священный путь к просветлению, но эти золотые нити связывали мага с тьмой. Ему захотелось выжечь их из своего тела, освободить себя. 

Неугомонная энергия биотека накапливалась, золотистое свечение сменилось ослепительно–желтым сиянием, его начал бить сильный озноб. 

Гален сосредоточился на упражнениях, замедлил ритм дыхания и сердцебиения. Ослепительная желтизна понемногу тускнела. Обычная пульсация возобновилась. 

Тени калечили живые существа, заставляли их служить себе, как они поступили с Анной. Их прошлая жизнь, желания, мысли, верования — все это было теперь для них потеряно. Так же, как было потеряно все, чем он был когда–то. Пока он жив, ему не избавиться от биотека. 

Мог ли он избавиться хотя бы от маленького его кусочка? 

Гален внимательно рассматривал сферические контуры трансивера. Этот приемопередатчик выглядел точно так же, как и все остальные в биотеке. Ничто внешне не указывало на то, что он обладает специфическими способностями, или предназначен для выполнения некой определенной задачи. Рядом с изображением трансивера появились данные: размер объекта и расстояние до него. Он сможет воспользоваться органеллой и передаваемыми ею данными для того, чтобы точно нацелиться на трансивер. Но насколько точно, он не знал. 

Гален раскачивался взад–вперед, прижав ладони к шарфу. 

Возможно, сейчас самое время присоединиться к ней. 

Она говорила, что ему нужно изменить себя к лучшему тремя путями: он должен открыть себя другим, открыться самому себе и открыть себя Богу. Первые два шага он сделал, но не до конца, и выбрал для этого неудачный способ. Как подступиться к третьему, он понятия не имел. Он не верил в Бога. А если бы Бог на самом деле существовал, и все случившееся произошло по Его воле, то Гален стал бы презирать Его почти так же сильно, как презирал сейчас самого себя. Значит, ему не выполнить ее последнего задания. Он потерпит неудачу, как это уже много раз случалось ранее. 

Помимо того, он знал, что выплывет наружу, если он снова откроется самому себе. Уничтожение. 

Смерть была для него наказанием, исполнение которого долго откладывалось. Что ж, если такова его судьба, ему останется лишь надеяться на то, что Круг найдет другой способ остановить Элизара. 

Кто–то должен остановить Элизара. Элизара и Разил, поправил себя Гален. Кто–то должен остановить Элизара и Разил. 

Золотистая гроздь трансивера задрожала, сменилась изображением лица Элизара. 

— Гален, ты во всем виноват. Если бы ты присоединился ко мне, если бы поделился со мной своим секретом, мне не пришлось бы делать ничего подобного. 

Гален рывком выпрямился, не понимая, где находится. Он чуть было не заснул. Уже поздно. Внезапно Гален понял, как сильно вымотался. Должно быть, органеллы погрузили его в сон, чтобы они могли лучше справляться со своей работой. 

Он забыл, на чем закончил упражнение. Начал заново, одновременно пытаясь встать. Но он слишком устал, что бы попытаться сделать то, что планировал. Ему необходим отдых. 

Разорвал контакт с органеллой, лег. Вернее, рухнул, чего сам от себя не ожидал. 

Больше всего на свете он хотел убить Элизара и Разил. Как здорово он чувствовал себя, когда убил Тилара. И будет чувствовать себя намного лучше, когда убьет этих двоих.