Кевин Вацит устало вздохнул, устроившись за своим рабочим столом. В свои семьдесят у него не было прав выглядеть и чувствовать себя так, как он выглядел и чувствовал, но это не мешало ему хотеть быть моложе. 

Он начал просматривать дневные отчеты, и ему стало лучше. Двадцать зарегистрированных телепатов–новобранцев, один — потенциальный П12. И еще приятное — обнаружено, что четырнадцать как–то проскользнуло через щупальца Пси–Корпуса. Эволюция. 

Неровная кривая рождаемости в Центрально–Африканском Блоке наконец–то сгладилась, и коммерческие тэпы снова стали приносить там доход. Строительство на Марсе шло хорошими темпами, и Космофлот запросил еще пять телепатов, чтобы тщательно следить за состоянием дел на Красной планете. 

Загорелся сигнал вызова на его столе. 

— Сэр? — спросил его секретарь 

— Да? 

— Одна из интернов хочет видеть вас. 

— Интерн? 

— Да, сэр. 

— И чего она хочет? У меня не назначено никаких встреч, верно? 

— Нет, сэр. Но она говорит, что ее фамилия Александер. Наташа Александер. 

— Хорошо. Впустите ее. 

В следующее мгновение дверь скрипнула, и в кабинет вошла молодая женщина. Кевин поймал себя на то, что уставился на нее — сходство было поразительным. Конечно же, она была женщиной — и довольно красивой, — но копной пылающих волос и высоко вздернутым носом она настолько явно напоминала Манки, что Кевин был почти готов услышать в разуме насмешливый голос своего первого учителя. 

Она повернулась, и сходство исчезло. 

— Сэр? 

— Прошу прощения, интерн. Вы мне напомнили одного человека. 

— Должно быть, мою мать, Мишель Александер. Я знаю, что вы с ней были друзьями, — вы работали вместе на сенатора Кроуфорда. 

Он кивнул. 

— Да. Я восхищался вашей матерью. Мне было очень горько услышать о ее смерти. 

Наташа спокойно встретила его взгляд. 

— Я скучаю по ней. Она была хорошей подругой — может быть, моей лучшей подругой. Но Корпус — мать, Корпус — отец, сэр. 

— Да, — ответил он. — Я рад, что вы нашли утешение с нами. И надеюсь, что поймете, что дружба между вашей мамой и мной была... между нами. 

— О... да, сэр. Я пришла не за тем, чтобы просить у вас одолжения. 

— Хорошо. Конечно, я следил за вашими успехами. Вы были здесь идеальной студенткой и образцовым интерном. Я бы не хотел, чтобы ваше лично дело было запятнано возможными проявлениями фаворитизма. В конце концов, как вы сказали, Корпус — мать и отец, а хорошие родители не играют в любимчиков. 

— Я полностью осознаю это. Нет, сэр, я пришла к вам потому, что в своих исследованиях обнаружила кое–что. И подумала, что должна привлечь к этому ваше внимание лично. 

— Почему вы решили, что необходимо поступить именно так, а не передать результаты обычным способом? Уверяю вас, я просматриваю все работы, которые делают здесь. 

— Да, сэр. Но некоторые вещи, которые рассказывала моя мама, заставили меня поверить, что мне лучше всего прийти непосредственно к вам. Я попыталась записаться на прием... 

— ...но директор не принимает интернов, я знаю. Должен признать, мисс Александер, что вам удалось раздразнить мое любопытство. Что дословно сказала вам Мишель? 

— Что вы и она разделяли интерес к вопросу о происхождении телепатов. Этот вопрос почти превратился для нее в навязчивую идею, и, как я понимаю, вы тоже были... ммм... очень заинтересованы в этом. 

Он позволил себе улыбнуться. 

— Да. Важный вопрос, вы не находите? Осведомленные лица очень рано осознали, что тэпы должны являться продуктом генетических манипуляций. Это произошло еще до моего появления здесь, и эти сведения решили скрыть, чтобы предотвратить панику. В те дни уже начались убийства тэпов, и одна мысль, что какое–то государство или корпорация создали тэпов для собственных зловещих целей... — Он замолчал. — Вы говорите, что у вас есть ответ? 

— Сэр, у меня есть ключ к ответу. 

— И что может являться таким ключом? 

— То, что мы искали не в том месте. После 65 лет поисков мы, думаю, можем быть уверены, что это были не корпорация и не государство. С одной стороны, мы по–прежнему не знаем в точности, каковы механизмы действия телепатии и особенно телекинеза. Если говорить о генетике, то мы достигли понимания важной вещи — только из–за уровня сложности, необходимого для внесения подобных изменений, обязательно возникли бы побочные технологии, которых мы просто–напросто не видим. 

— Согласен. Но здесь нет ничего нового. 

— Я отыскала нечто новое, сэр, но не знаю, что с этим делать. Возможно, вы знаете. 

— Продолжайте. 

— Моя специализация — история и антропология. Я надеялась, что мне достанется распределение в отдел прикладных социальных наук, но мечты не реализовались. 

Кевин покачал головой. 

— Нет. Нормалы не готовы позволить тэпам планировать их жизни. 

— Конечно же, поэтому я поступила в интернатуру на коммерческого тэпа. Я лишь П5... 

— Здесь нечего стыдиться. Вы говорите с П–нулем. 

— Я знаю. Но, кажется, мама была расстроена из–за меня — ни то, ни се. Но главное, сэр, в том, что я выполнила достаточно сложный проект на тему синкретизма и эволюции религиозных культов XXI века. 

Он кивнул, чтобы она продолжала. 

— Понимаете, когда ситуация меняется быстро — или катастрофически быстро, — возникает особая тенденция: традиционные религии перестают удовлетворять людей, и они ищут нечто новое. Если анализировать это явление в исторической перспективе, мы увидим точки, когда вспыхивают сотни небольших культов. Два самых ярких примера, которые можно привести, — в начале эры христианства и в конце XX века. И сейчас, конечно же, в связи с появлением центавриан и перспективой, которую... 

— Я знаком с этим феноменом. Разновидность процесса естественного отбора, согласны? Рождается множество различных религий, и выживают лишь те, что лучше всего удовлетворяют нуждам людей. Остальные исчезают. 

— Да, сэр. Вы можете сосчитать на пальцах одной руки число новых религиозных учений, возникших за последние две тысячи лет и существующих поныне. Так или иначе, я изучала это явление. Знаю, это сложно. Я анализировала XXI век, который по большей части был веком просеивания — сотни культов конца XX века умирали и объединялись. Но я набрела на незначительную аномалию. 

— Вот как? 

— В 2060–е годы замечен неожиданный всплеск мелких культов. Вначале я подумала, что они являются остатками некоторых культов конца XX века об астронавтах–ангелах... 

— Астронавтах–ангелах? 

— Да, сэр — это устоявшееся обозначение для широко распространившегося феномена. Великовскиане [Иммануил Великовский — психоаналитик, занимавшийся исследованием древних мифов и легенд. Является автором нескольких нестандартных гипотез о глобальных катастрофах в истории Земли. Последователи Великовского издают журнал The Velikovskian. — Прим. пер.], раэлиты [Последователи учения Раэля (в прошлом журналист Клод Ворильон), также называются раэляне или раэлиане. Подготавливают приход иноплатетян, проводят эксперименты по клонированию человека. — Прим. пер.], „Небесные врата” [„Небесные врата” или „Врата небес” (Heaven's Gate) — культ, последователи которого якобы могут телепортироваться на корабль инопланетян и вступить в небесные врата. В марте 1997 года 38 членов культа совершили массовое самоубийство. — Прим. пер.] — все они основывались на вере, что инопланетяне посещали или посещают Землю, что наши культуры, религии, судьбы, а возможно, и даже структура нашего генофонда были сформированы древними астронавтами, подобными богам. Предполагалось, что наши легенды о богах, ангелах и так далее являются лишь смутными воспоминаниями о тех визитерах. Теперь мы рассматриваем эти культы как попытку слить воедино науку с древними верованиями, и большинство этих культов угасло к концу 2020–х годов. 

— Но они вернулись в 2060–х? 

— Очень ненадолго. Это заметно, потому что все они пережили всплеск популярности в течение трехлетнего периода между 2059 и 2062 годами. Потом они снова угасли, и к концу следующего десятилетия упоминания о них пропали. 

— Если оставить в стороне хронологию, что же здесь странного? 

— Простите меня, сэр, но я не думаю, что хронологию можно оставить в стороне — в ней вся суть. Моя прабабушка — это не было известно широко, — до того как вступить в MRA, моя прабабушка Деза была... ммм... 

— Она была торговкой, мошенницей и порой воровкой. Я хорошо знал ее. Но что она не творила бы в юности, все стало неважным — благодаря годам верной службы и героической смерти. 

— Да, сэр. Как скажете. В начале 2110–х годов она возглавляла религиозный культ — с ее стороны это было мошенничеством, сама она никогда не верила в него. Что–то похожее на пророческие верования майя, но с изрядной примесью культов астронавтов–ангелов. Поэтому я проверила данные и уверена, что она создала свою религиозную систему из фрагментов того, во что ее отец верил по–настоящему. 

Кевин нахмурился и наклонился вперед. 

— Что вы хотите сказать? 

— Я проверила членов культа по базе данных регистрации тэпов, и проделала некоторые базовые генеалогические экстраполяции. Я обнаружила, что шестьдесят процентов зарегистрированных тэпов являются потомками членов одного из этих культов. Для остальных сорока процентов мне не хватило данных. Я также получила аналогичные данные для всего населения — лишь один из каждых двух тысяч ныне живущих имеет предка, участвовавшего в этих культа. 

— Значит, это не совпадение и не иллюзия. Тэпы действительно являются потомками членов этих культов. 

— Да, сэр. 

— Как далеко вы сможете продвинуться? 

— Я работала над обобщением — пыталась найти общие элементы в различных культах. Еще я определила расположение некоторых центров поклонения — пещера на Юкатане, древний буддистский храм в Китае, склеп на вершине горы на Филиппинах. Думаю, эти места нужно проверить. 

— Вы сказали, что работали над обобщением. 

— Да, сэр. Теперь я интерн в отделе коммерческих телепатов, и у меня нет времени... 

— Вам хотелось бы работать в моем офисе? Я могу принять вас на работу на полный день. 

Она и не пыталась скрыть свою радость при этом предложении. 

— Это было бы чудесно, сэр. 

— Хорошо. Я сделаю необходимые распоряжения.