Пока „Икар” направлялся от станции к зоне перехода, через обзорный иллюминатор в конференц–зале Анна наблюдала за тем, как уменьшалось колесо станции Прима. Через несколько минут они начнут первый из серии прыжков, благодаря которым они через месяц достигнут предела исследованного космоса. Среди крупных кораблей, окружавших станцию, не было видно „Агамемнона”. Анна подошла к пульту связи на одной из стен и снова попыталась связаться с Джоном. Для этого она использовала код допуска доктора Чанга. Он рассказал ей, что руководство IPX из соображений секретности разрешило выходить на связь только ему. Из того, как он объяснил это, не было понятно, изменилась ли политика корпорации, или же речь шла лишь об этой экспедиции. Но Чанг посоветовал ей не злоупотреблять его кодом. 

По иронии судьбы, этот день, 3 декабря, был седьмой годовщиной их свадьбы. Они с Джоном планировали провести этот день вместе, отпраздновать их любовь друг к другу. Анна хотела провести целый день в его горячих объятиях, очищая для него апельсины и читая ему глупые, неверно переведенные любовные заклинания. Но она приняла решение, а он не мог вырваться с корабля. Границы. Анна пыталась убедить себя в том, что им еще удастся неоднократно отпраздновать годовщину их свадьбы. 

От системы связи Анна получила тот же самый ответ, что получала в течение недели: „Корабль Космофлота Земного Содружества, с которым вы пытаетесь связаться, временно недоступен. Пожалуйста, попробуйте связаться позже”. 

— Все еще пытаетесь дозвониться до мужа? — в дверном проеме стояла Донн, ее мускулистая фигура в черном походила на глыбу тени. 

Анна подумала о том, что вся команда уже поднялась на обзорную палубу. 

— Да, безрезультатно. 

— Не могли бы вы провести для меня эксперимент? 

Это было что–то новенькое. Донн стремилась к сотрудничеству. 

— Что за эксперимент? 

Донн вошла в комнату. Продемонстрировала маленькую коробочку в своей руке, затянутой в перчатку. 

— Ваша компания предоставила мне фрагмент мыши. Мы провели множество тестов, но ни один из результатов не открыл телепатической природы этого объекта. Конечно, мы не хотим подвергать опасности других телепатов, заставив их устанавливать телепатический контакт с объектом. Я была бы рада взглянуть, сможете ли вы сейчас заметить какую–либо телепатическую активность фрагмента. 

Их, конечно, не волновало то, что мозг Анны мог превратиться в желе, хотя она знала, что этого не случится. Но она не могла рассказать Донн об опытах с ее собственным фрагментом в отеле, — она не имела права получить доступ к мыши в то время. 

— Хорошо, я попробую. 

Донн замялась. 

— У вас ведь нет телепатических способностей, верно? 

— Нет. 

Донне вручила ей коробочку. Неожиданно тяжелая коробочка чуть не выпала из рук Анны. 

— Из чего она сделана? 

— Свинец, — сказала Донн и подтащила кресло. Ее лицо слегка расслабилось. 

Анна села рядом с ней. Открыла небольшую защелку на коробочке, вытащила фрагмент. Она почувствовала удовлетворение оттого, что фрагмент Донн был значительно меньше ее собственного. Она обхватила фрагмент рукой, сосредотачиваясь на нем. Ощущения были похожими на те, что она испытала в отеле „Империал”, хотя сейчас Анна анализировала свои ощущения более пристально. 

— Шеридан, — Морден тряхнул ее за плечо. 

— Что такое? — спросила Анна. 

— Мы просто начали беспокоиться, — его губы растянулись в ухмылке. Морден отошел. В комнате находились также Чанг и Черльзстейн. Анна пришла в себя. Она протянула фрагмент Донн. 

— Он все еще в какой–то мере активен... 

— Верните обратно в коробку, пожалуйста, — сказала Донн. Обычная для нее манера говорить, почти не двигая челюстью, создавала впечатление, как будто ее зубы были стиснуты. Донн не хотела прикасаться к этой штуке. 

— Конечно, — Анна позволила себе слегка замяться, радуясь дискомфорту Донн, а потом вернула фрагмент в коробочку. 

— Слабое эхо пульсации, сердцебиение, которое я ощущала раньше. Но сейчас оно было прерывистым, и во время этих перерывов у меня возникло ощущение помех, а, с другой стороны, странное животное ощущение теплого темного места, гнезда, окруженного камнями. Тогда ощущение было другим, тогда вокруг была машина, и она была прекрасна. И это причиняло боль, — Анна чувствовала себя глупо. Словами невозможно выразить то, что она видела, то, что она чувствовала. — Животное. Я думаю, что когда–то эта мышь была животным. 

— Вы имеете в виду эволюционную память? — спросил Черльзстейн. — Вы думаете, что это устройство эволюционировало из настоящего животного? Это бред. 

Анна потрепала волосы руками и обхватила голову, чувствуя раздражение и разочарование. 

— Нет, я не это имею в виду. Я не знаю, что я имею в виду. 

Заговорил Чанг: 

— Вероятно, ДНК, использованная при создании этого устройства, была выведена из ДНК живого существа. Вероятно, вы ощутили заложенные в прибор инстинкты. Наши познания о том, как создаются такие устройства, нулевые. Отбрасывать любую возможность еще слишком рано. 

Он адресовал свои слова Черльзстейну. 

— Значит, это по–прежнему представляет собой угрозу, — сказала Донн, — даже в таком состоянии. 

— Полагаю, что так, — согласилась Анна. 

Донн неохотно взяла коробочку. 

— Спасибо за помощь, доктор Шеридан. Думаю, работая вместе мы сможем раскрыть секреты тех устройств, а это в наших общих интересах. Если мы не можем понять что–то такое простое, как эта мышь, то как же мы сможем разобраться с яйцом? 

Когда Донн вышла, Морден сел рядом с Анной и наклонился поближе. 

— Кто–то должно быть, дал ей пилюлю счастья. 

Анна прыснула со смеху. 

— Кстати, о сотрудничестве, — сказал Морден Чангу. — Я кое–что перевел. 

— Прекрасно, прекрасно. Не могу поверить в то, что у вас уже есть кое–что для нас, — Чанг уселся напротив Мордена, Черльзстейн поспешил занять стул рядом с ним. Анна также была удивлена тем, что Морден уже смог что–то перевести. Даже с помощью компьютера процесс был медленным и трудоемким. Морден открыл папку с рядом кадров, переданных зондом. 

— Применяя некоторые технологии обработки изображений, на данный момент я смог получить пригодные для чтения надписи с пятидесяти различных источников, — он разложил листы со знаками. — Большинство их — шестиугольные каменные блоки, хотя среди них есть несколько колонн и само яйцо. 

Это дало мне исходный материал для некоторых предварительных изысканий. Примите во внимание, что это очень приблизительный перевод. Язык содержит тысячи различных знаков, хотя, кажется, чаще всего используется гораздо меньшее количество. Как правило, я не начинаю перевод до тех пор, пока у меня не будет в наличии в два раза больше образцов надписей, чем сейчас, но в этом случае у меня было свободное время... Язык оказался чем–то похож на два малоизвестных древних языка: кандарианский и язык планеты, известной под номером L5. Они дали мне отправную точку, хотя данный язык намного сложнее и запутаннее. Он мог оказать влияние на упомянутые языки. В любом случае, позвольте мне продемонстрировать вам его особенности. 

Пока Морден говорил, Анна заметила, что он выглядит намного более расслабленным, нежели во время их первой встречи. Его руки перебирали различные надписи и листы с заметками, выразительно жестикулировали, вырвавшись на свободу из чинной позы со сложенными руками. Лицо Мордена было подвижным, отражая его мысли, а не скрывая их за застывшей улыбкой. Тем не менее, такие периоды длились недолго: он замолкал, и скорбь снова тянула его в тихий и осторожный мир отчаянного самоконтроля. Но Анна видела, что с каждым днем бегство из этого мира длилось на несколько минут больше. Она радовалась, видя эту перемену в его поведении, но вряд ли это было ее заслугой. Его целиком захватила экспедиция: и тело, и разум, и душу, так же, как и всех их. 

— Некоторые фразы, видимо, повторяются множество раз. Самый интересный случай — на колоннах. На данный момент на четырех колоннах, с которых мне удалось получить удовлетворительное разрешение, изображены одни и те же надписи. 

Чанг передал изображения надписей с колонн остальным. Анна встала и перегнулась через стол. 

Чанг покачал головой. 

— Ритуальные надписи? 

Анна подумала, что это наиболее вероятное объяснение. Чаще всего, повторяющиеся структуры имели ритуальное назначение или единое практическое применение, но с первого взгляда очень сложно придумать, какой практической цели могли служить колонны, если они не имели какого–либо отношения к технологиям обитателей планеты. 

— Предварительный перевод, очень грубый, звучит так: „Всякий свет отбрасывает тень”. 

— Вероятно, часть какого–то религиозного учения, — сказал Чанг. 

— Колонны могли отбрасывать тень в различное время дня, если не было бури. Я бы сказал, что это какой–то вариант часов или инструментов для измерения расстояний, таких, какие использовал Птолемей, или, по крайней мере, колонны имеют схожее ритуальное предназначение, но на поверхности так мало света... Отбрасываемые тени должны были быть слабыми, если они вообще существовали. 

Анна наклонила голову, изучая узоры рун. 

— Вы предполагаете, что атмосферные условия оставались неизменными, а не ухудшились в результате бушевавшей здесь войны. 

Чанг кивнул. 

— Если в прежние времена атмосфера была чище, то колонны могли бы иметь какое–то отношение к астрономическим наблюдениям, быть подобием обсерватории, как Стоунхендж. 

Анна села. Надписи встревожили ее. Они казались невинными и, тем не менее, ее мысли возвращались к мыши, к образу темной, возвышающейся машины. Что же это за раса, создавшая столь сложную технологию и построившая колонны с такими примитивными сообщениями? Какое значение для них могли иметь эти колонны? 

— У вас есть еще что–нибудь? — спросил Чанг. Вернулась Донн, уже без коробочки и остановилась позади доктора Чанга. Следом вошли Петрович и Стендиш. 

— Еще одно, — ответил Морден. — Я чувствую, что это не стоит показывать кому–либо еще, — Морден вытащил лист с какой–то надписью. — Это надписи с яйца. Пока это самый большой и простой фрагмент из имеющихся на яйце надписей, и единственный, который я смог полностью прочесть. Другие заканчиваются в различных тоннелях и впадинах объекта. 

Он сложил ладони перед собой и поднес их ко рту. 

— Я толком не уверен. Мой черновой вариант перевода звучит так „что желаете”, хотя может быть, это значит: „все, что пожелаете”. 

— Это вся фраза? — спросил Черльзстейн. 

— Да. 

Лицо Черльзстейна разочарованно нахмурилось. 

— Это вопрос? Что желаете? 

— Я не знаю, — ответил Морден. 

Все промолчали. 

— Может ли это устройство быть производственным центром? — предположил Чанг. — Может быть, оно запрашивает какого–то рода спецификации? 

— Возможно, оно предлагает развлечения, — сказал Стендиш. — И надпись больше похожа на афишу. 

— Это звучит более похоже на обещание, — произнесла Донн. — Похоже на надпись на лампе с джином. 

По тишине, в которую погрузилась вся комната после слов Донн, Анна поняла, что они все подумали об этом. 

— Мой душ не работает, — сказала она, ее фигура виднелась туманным силуэтом за пленочной дверью душа. — Могу я залезть к тебе? 

— Места не очень много, — ответил Джон. 

Дверь открылась, и ее голова показалась внутри, каштановые волосы растрепаны, шаловливая ухмылка лучилась теплом. 

— Я пролезу. 

— Ну, уж влезай, как сможешь. 

Она зашла с мылом и шампунем, нагая и деловитая. 

— Могу я залезть под воду? 

— Несомненно. 

Они толкались в тесной маленькой квадратной душевой кабинке, ее тело такое знакомое, такое желанное. Она шагнула под душ, вода каскадом потекла по ее лицу, плечам, грудям, телу, подобно благословению, как будто она была одной из тех древних богинь, которых изучала — воплощение самой жизни и жизненной силы. 

— Ты спину не помыл, — сказала она, — повернись! 

Он так и сделал. Она медленно по кругу намылила ему спину, и он почувствовал, как его мышцы расслабляются. Потом она стерла мыло, и ее руки принялись чертить таинственный узор по его коже, шероховатое прикасание ее мозолистых пальцев, похожее на прикосновение наждачной бумаги, бодрило его, снова наполняя жизнью. 

Его коммуникатор пискнул. 

— Не уходи, подожди, — сказала она. 

Он открыл глаза в темноте своей каюты, все еще находясь под властью сна. Дотянулся до коммуникатора, включая его. 

— Шеридан на связи, — он почувствовал, что учащенно дышит. 

— Капитан, для вас зашифрованное сообщение от генерала Лохшманана. 

Этот человек вообще когда–нибудь спит? Джон спустил ноги с кровати. 

— Я приму сообщение в кабинете. Свет. 

Закрывшись рукой от вспыхнувшего света, он сел за стол. Решил, что его футболка и шорты будут вполне уместны. 

— Компьютер. Принять и расшифровать сообщение. 

На мониторе появился Лохшманан, его высокая темная фигура выглядела, как всегда, безупречно. 

— Извините, что разбудил вас, капитан. 

Джон покосился на монитор, думая об Анне и о такте. 

— Я как раз собирался вставать, сэр. 

— Я уполномочен довести до вашего сведения информацию, которую ранее не имел права обсуждать. До моего особого распоряжения вам запрещается обсуждать это с вашими офицерами. Сейчас очень важно, чтобы вы привели команду в форму как можно быстрее. Через три–четыре недели вы и „Агамемнон” понадобитесь для выполнения задания. Мы подозревали, что это задание может быть тем самым случаем, ради которого ваш корабль был оснащен новой стелс–технологией, а сейчас это нам точно известно. Мы следили за группой Земной Гвардии, ответственной за взрыв зоны перехода около Ио. В нее был внедрен наш агент. Он докладывает, что они планируют взорвать Вавилон 5 во время церемонии открытия станции в следующем месяце. Сейчас они проворачивают крупную сделку с целью приобретения ядерного взрывного устройства у нарнов. Мы не знаем, где и когда это произойдет, но наш агент будет посвящен в это. После совершения сделки „Агамемнон” перехватит корабль Земной Гвардии. 

— Сэр, вам кое–что известно об имеющихся здесь проблемах. Посылать корабль так скоро на столь важное задание кажется... Почему мы, сэр? 

— Решение принято наверху, капитан. Теми, кто до сих пор недоволен прошлым террористическим актом и провалом захвата террористов. Сейчас, после четырех предыдущих инцидентов, опасность грозить Вавилону 5. Удастся его взорвать, тогда это подорвет нашу репутацию не только среди наших граждан, но и среди инопланетных правительств. Это вызовет недоверие к нашим заявлениям о том, что мы желаем мира. Вот почему они хотят, чтобы вы, Джон, герой войны с Минбаром, защитили мир. Это будет посланием для противников мира, как у нас дома, так и за пределами Земного Содружества. 

— Но, сэр, со всем уважением, это довольно опасное задание. Предупредили ли экипаж Вавилона 5? 

— Нет. Вот почему я жду, чтобы ваша команда оказалась в наилучшей форме перед тем, как я отправлю вас на задание. Так что за работу, капитан. 

Джон вздохнул. 

— Есть, сэр. 

Генерал оборвал связь. 

Когда Джон залез в вибродуш, воспоминания о сне вернулись. Время едва перевалило за полночь: день годовщины их свадьбы завершился. Джон пришел в ужас оттого, что не имел возможности увидеться с Анной или хотя бы позвонить ей. Анна любила участвовать в раскопках, но из их последних разговоров у него сложилось впечатление, что ей необходимо сделать перерыв в работе на IPX, и он боялся, что она отправилась в экспедицию только из–за ощущения одиночества. Сейчас их разделяют друг от друга еще шесть месяцев. 

Он провел так много дней, занимаясь учениями, инспекциями, учебными тревогами, что у него не было времени, чтобы связаться с ней. Когда он, наконец, получил такую возможность, то понял, что даже не знает, где она. Джон попытался позвонить ей домой, в Женеву, и получил сообщение автоответчика о том, что она на раскопках. И только прошлой ночью он добрался до описания ее экспедиции и узнал, что она улетает не с Земли, как он предполагал, а со станции Прима. И улетела она вчера. Вероятно, она все это время оставалась в отеле „Империал”, ждала его звонка. Он попытался связаться с ее кораблем, но его переадресовали в штаб–квартиру IPX в Женеве, где ему сообщили, что все личные сообщения будут проверяться и записываться. 

Будь он проклят, если позволит каким–то чинушам из IPX слушать его личные послания. Так что день годовщины наступил и прошел, а корабль Анны уходил прочь от него, скользя в космическом вакууме.